— Позволю ли? Я столько раз дарил последнее блаженство смерти души и мечтал испытать это самому. Я устал быть живым, устал от себя самого и от мира, я хочу небытия, — горько улыбнулся Черный Бог Пожиратель Душ и попросил, почти взмолился: — Выпей мою душу, красавица, пока, — его голос — бархат и тягучая нежность — мгновенно стал острым лезвием беспощадного клинка, — я не убил твоих спутников. Ведь они дороги тебе, я вижу нити, связующие ваши души. Их гибель, пусть и не гибель их душ, станет болью для тебя.

— Хорошо, — согласилась принцесса к неописуемому удивлению Элегора и Нрэна. — Иди ко мне.

Элегор усилием воли отмел в сторону колоссальное давление черного бога. Его сила вообще не подпадала под шкалу привычных коэффициентов, в которой с детства ориентировался герцог. Не только голос, само присутствие Пожирателя Душ стремилось парализовать волю, оставить противника беспомощной жертвой в полной власти хищника. Однако молодой бог никогда не числил себя слабаком и сдаваться без борьбы не собирался. Он вообще не собирался сдаваться, а потому, помня с какой настойчивостью противилась богиня проявлению темной стороны своей сути, заговорил:

— Элия, ты не должна…

— Вот именно, что должна, — тихо и твердо возразила принцесса.

И по тону Элегор понял: время споров миновало. Все уже взвешено, отмерено и решено. Богиня намерена действовать. И не потому, что Пожиратель Душ угрожал расправой над Нрэном. Себя герцог даже не причислял к разряду тех, ради кого принцесса Лоуленда готова пожертвовать наманикюренным ноготком мизинца. Судя по всему, у Элии появился план. И Элегор от всей души надеялся на его гениальность, ибо только поистине гениальное решение могло выручить миры из, выражаясь мягко, критической ситуации, обыкновенно именуемой необразованным большинством одним коротким словечком.

Конечно, герцог слегка бесился от того, что леди Ведьма не соизволила поделиться идеями с ним. Однако прогулявшись по следам черного бога и узрев его воочию, был готов простить все совершенное и авансом лишь замышляемое, если Элии удастся укротить монстра. Как драться с тем, кто способен употребить твою душу в пищу на расстоянии и неуязвим для оружия, Элегор не представлял, хотя и готов был попытаться, коль у принцессы ничего не выйдет.

Пожиратель Душ подошел к богине и довольно промолвил:

— Спасибо, девочка.

Едва сдерживаемое нетерпеливое ожидание сквозило во внешней небрежности его повадки. Но ни игривости, ни явственного сексуального подтекста не прослеживалось. Чего бы ни ожидал бог, его предвкушение выходило за рамки постижимых наблюдателями чувств. И как бы ни воздействовала на него сила Богини Любви, вероятно, она оказывала влияние иное, нежели на обычных мужчин, имевших дело с даром принцессы. Его влекла не женская прелесть, но то, что могла сотворить Элия с душой.

Бог расстегнул застежку плаща, бросил его на камень крыши, испещренный подтеками ядовитых осадков, и лег, раскинувшись так привольно, будто возлежал на роскошной постели под балдахином. Пожиратель Душ приглашающее улыбнулся Элии. Та молча опустилась подле него на колени, коснулась пальцами плеча, устанавливая тактильный контакт. Лицо Элии закаменело маской легкой улыбки, тронувшей лишь губы и не отразившейся в мертвом серебре глаз.

— Давай, — с придыханием, словно истомился от невыносимо долгого ожидания, попросил мужчина.

Мощной волной взметнулась сила богини. Поначалу она была лишь корабликом на волнах океана могущества Пожирателя Душ, способного запросто переломить и потопить хрупкий челн. Вот только черный бог стремился совершенно к другому. Его титаническая мощь мягко прогнулась, уступая силе богине, а та, чуя слабину, все крепла. Так легкий поначалу ветерок, набирая силу, обращается в ураган, готовый смести все на своем пути.