Глава 28. Последняя битва

— Что сказал Эйран? — как только Элия завершила разговор с мэсслендским братом, набросился на нее Элегор.

Даже на обычно невозмутимом лице Нрэна явственно проглядывали очертания аналогичного вопроса. Если маг так быстро вышел на связь (значительная доля быстроты, правда, обуславливалась иным течением времени), то вовсе не потому, что соскучился без голоса родственницы.

— К нашему расчлененному парню без опаски может приблизиться лишь тот, чья душа неделима. Если его убить, то возродившись, он не утратит присущего божественного дарования, ибо оно, обусловившись наследием крови, становится сутью души, — с мрачным спокойствием ответила богиня. Ей только что открылась горькая истина о собственном наследии. Оно оказалось не просто меткой крови, а вечным клеймом, отныне и навеки ставшим частью структуры души.

— Вот бл. во, — озвучил общее мнение герцог, стукнув кулаком по ладони. Идиотских предположений об ошибочности представленных Эйраном данных он даже не стал выдвигать. Если маг говорил, значит, ручался за свои слова, да и Элия никогда не поверила бы вранью.

Нрэн решительно подошел к кузине с явным намерением сделать заявление.

— Лучше молчи, — одного взгляда на любовника богине хватило, чтобы уяснить его намерения. Она зловеще прищурилась и холодно предупредила: — Лучше молчи, если ты сейчас объявишь о своем окончательном решении вызвать врага на бой и геройски пожертвовать собой за меня и Лоуленд, я пришибу тебя лично!

Воитель моргнул и проглотил заготовленный спич. Почувствовав горе повелительницы, расплеталочка без разрешения робко скользнула поближе, излучая готовность оказать любую помощь.

— Нет, лапочка, ты мне не поможешь, — горько усмехнулась богиня, погладив зверюшку лучиком своей силы, и тут же замерла, как громом пораженная. Богиня Логики сделала парадоксальный и в тоже время очень закономерный вывод, опровергающий слова, сказанные твари из Межуровнья.

— Не может быть, чтобы не было никакого способа! — объявил свое кредо Лиенский, упрямо тряхнув челкой.

Даже идея натравить на Пожирателя Душ Элию казалась лучшим выходом, чем бездействие. В конце концов, чужой страшный монстр значительно хуже знакомого. Элия и так страшная, может, каплю страшнее и незаметно будет. Мысль о том, что богиня, даже имея силу Пожирательницы Душ, способна нанести вред семье или Лоуленду, выглядела абсурдом.

— Мы просто пока не знаем! — подытожил Элегор, лихорадочно перебирая самые нелепые идеи, толпящиеся в голове, одну за другой.

— Или все-таки знаем, — тихо проронила принцесса и объявила:

— Я хочу попробовать. Тот, кто останется, рискует жизнью и душой.

— Мы остаёмся, — ответил Нрэн, понимая, что сам никуда и никогда не уйдет от богини, а безумного Лиенского из опасного места и мечом не выгонишь.

— Да будет так, — неожиданно легко уступила принцесса. Ее план с каждой секундой обретал все более четкие очертания. За Элегора она не слишком боялась. Будущий Джокер, скорее всего, уже обладал совершенством неделимой души. Недаром расплеталочка сочла его непригодным в пищу, а Нрэн, как Ферзь Колоды Джокеров и условно съедобный тип, тоже рисковал лишь здоровьем физическим. Такая угроза была для богов привычным делом. А значит, на худой конец, коль не сработает задумка богини, мужчины смогут попробовать убить Пожирателя Душ и на некоторое время устранить угрозу для миров. Ферзь Мечей и Джокер — неплохой тандем.

— Герцог, не достанете меч с кровью Бога Пожирателя Душ? — как бы между делом попросила принцесса, и, дождавшись пока ее просьбу исполнят, продолжила:

— Мне надоело играть в кошки-мышки.