— Тем более, — еще более оживился светловолосый бог, и неожиданно ясно маг из Черной Башни понял, какие тоска и скука гложут прекрасного принца. Ради того, чтобы прогнать этого злейшего врага, бог стремился к встрече с принцессой Лоуленда и с радостью готов был рисковать жизнью.

Маг улыбнулся уголком рта, другого ответа он и не ждал. Вернув папку на полку, Эйран оставил себе лишь листок с драконьей песенкой и накрыл его ладонью, чтобы наложить заклинание, обращенное к памяти вещи.

Предмет для работы выпал удачный. Хуже всего было иметь дело с камнем, существующим в своих собственных сущностных категориях, мало совместимых с живыми созданиями, несколько легче с материалом растительного происхождения, а изначально животный продукт, вроде кожи или кости, лучше всего запоминал и хранил метки. Только умей спрашивать. Профессиональным вопрошающим, обладателем редкостного врожденного дара, Эйран не был, но заклинаниями нужного толка владел очень недурно.

Натаниалю к его ощутимому разочарованию, отразившемуся досадливым проблеском в дивных глазах, довелось услышать лишь несколько ключевых слов, активизирующих плетение чар. Причем, вопреки распространенному обычаю, кодовые слова мага не были начальной, конечной и срединной точкой заклятья, он использовал иной узор и большую часть коннотаций проводил мысленно, поэтому распознать чары методом подслушивания было весьма затруднительно даже многоопытному колдуну. Как бы то ни было, эффективность самого заклинания от этого не снижалась.

Под воздействием силы бога пергамент начал меняться. Поначалу неуловимо, а с каждой последующей секундой все заметнее. Красные музыкальные значки и черные косые, расчертившие лист, заплясали под порывом невидимого ветра, расплылись, будто погруженные в незримую воду, смешались и сложились в совершенно иные письмена. Не музыку, но строки летящего, лихорадочно-размашистого почерка. Неведомый автор торопился, его рука не успевала за мыслью, мчавшейся вскачь, а может быть, он спешил, опасаясь, что ему помешают завершить работу. Но он успел…

Невольно дрогнула рука Эйрана, державшего невесомый и одновременно ставший невыносимо тяжелым листок, пока он, едва касаясь пергамента, читал летящие строки.

«Лишь совершенною цельной душой обладающий приближаться к твари ужасной смеет без опаски добычею стать. Смерть же учинить чудовищу сему задание многотрудное. Смерти физической недостанет, чтобы ее в Бездну Небытия низвергнуть. В иной оболочке черное божество возвратится с силою прежней иль умножившейся многократно и продолжит бесчинства чинить. Ибо сила его через плоть хоть раз унаследованная в душу въедается и сутью души становится, ее изменяя. Рожденный Богом Пожирателем Душ вовеки таковым и пребудет. Опаснее твари сей не знают миры!»

— О Творец Всемогущий! — содрогнулся и Натаниаль, читавший пергамент вместе с Эйраном. — Так вот что нужно знать принцессе Лоуленда. Пожалуй, собирай она детские считалочки, мне было бы куда спокойнее.

— С Элией бывает по-разному, спокойно — никогда, — машинально ответил бог, перечитывая строки, въевшиеся в память кислотой.

— Так что это такое? Вряд ли просто отрывок незаурядной страшной сказки, — выгнул бровь Натаниаль.

— Сдается мне, принц, ты являешься обладателем раритета — страницы из «Последних Предостережений» Виачидеоне, считавшихся безвозвратно утраченными, — предположил начитанный Эйран.

— Как мне повезло, — скривил губы в гримасе лишь отдаленно напоминающей улыбку светловолосый бог и безнадежно уточнил: — Полагаю, будет слишком наивным рассчитывать, что эта информация потребовалась ее высочеству для удовлетворения чисто академического интереса?

— Слишком, — подтвердил сын Лимбера. — Уточнять подробности я не стал, дабы не привлекать нежелательного внимания.