Конечно, ей хотелось еще узнать про его жизнь с Сюзанной и с Дианой, но она предпочла не задавать этих вопросов. Всему свое время. Может быть, со временем он сможет вспоминать свое прошлое.

Мейсон внимательно разглядывал ее пальцы.

— Если я пообещаю ответить на все твои вопросы, ты согласишься надеть обручальное кольцо, которое я собираюсь тебе купить?

— Только если оно будет не слишком шикарное. — Она погрозила ему пальцем. — Бриллиант не больше пяти каратов.

Он рассмеялся.

— Да я вообще-то рассчитывал купить обычное золотое колечко без бриллианта.

У Крис захватывало дух от счастья. Она уже не сомневалась в том, что у них с Мейсоном все получится.

— Да! Ты же что-то хотел у меня забрать, — вдруг спохватилась Крис.

— Забрать? Не помню…

— Ну как же! Ты сказал в больнице, что я тебе задолжала…

— А, это… — Он замялся. — Я имел в виду Кевина.

— В каком смысле?

— Да я просто был на тебя очень зол, Крис.

— Все равно скажи.

— Короче… я хотел, чтобы ты вернула мне годы, которые я провел без него, — наконец признался Мейсон.

И хотя было ясно, что он не хотел ее обидеть, в его голосе звучала безмерная грусть.

Крис долго размышляла над его словами, а потом, не говоря ни слова, встала с постели и принесла ему толстый дневник в кожаной обложке.

— Что это? — удивился Мейсон.

— Я начала эти записи сразу же после рождения Кевина. — Крис забралась с ногами на кровать. — Правда, ты найдешь тут нелестные замечания в свой адрес, ведь в то время я была о тебе весьма невысокого мнения.

Мейсон положил дневник на тумбочку и поцеловал Кристину, успев перед этим сказать:

— Люблю тебя.

А Крис подумала:

«Это ж надо: в первый раз сыграла в лотерею — и сразу вытянула счастливый билет!»

Глава 38

Мейсон бесшумно положил дневник Крис на тумбочку и выбрался из постели. Он поправил одеяло, осторожно подоткнул его со всех сторон, чтобы Крис не замерзла. Она утверждала, что ей не хочется спать, а нужно только на пару минут закрыть глаза перед тем, как одеться и отправиться в больницу, но с того времени прошел уже час.

Прислушиваясь к ее тихому дыханию, Мейсон читал дневник и начинал понимать, каким был для Крис первый год жизни Кевина. Он погрузился в мир, где Крис и Кевин изо дня в день то одерживали победы, то терпели поражения.

Более полугода Крис билась за то, чтобы малыш хотя бы понемногу набирал вес; какие-нибудь десять граммов, жалкая треть унции, уже вселяли в нее надежду. Но после второй операции, когда Кевину исполнилось четыре месяца, он начал ежедневно худеть, хотя и так весил всего лишь пять фунтов. Отчаяние Крис выплескивалось в эти дни на каждую страницу.

Мейсон почувствовал, что ее страдания ложатся на его душу непереносимым грузом, и стал перелистывать страницы, подсознательно желая добраться до того места, где можно будет порадоваться улучшению состояния Кевина. Но когда Мейсон поймал себя на таком желании, он поспешно вернулся и продолжил чтение, не пропуская ни единого слова. Если она все это пережила, то как он смеет жалеть себя и выбирать только приятные моменты?

Крис была на вершине блаженства в те поворотные в судьбе Кевина дни, когда его впалые щечки стали едва заметно полнеть, когда он впервые улыбнулся или начал довольно агукать.

Описывался в дневнике и День Благодарения. В честь праздника Крис прикрепила скотчем к кювезе Кевина картинки с изображением пилигримов и пухлой индейки. Затем пришло Рождество, и она поставила на кардиомонитор миниатюрную елочку с маленькими лампочками, подключенными к батарейке от карманного фонарика.