Теперь мы уже редко ездим одни. Управление государственными лесами начало спускать бревна по одной из долин, она называется Воловец. Раньше я и не знал этого. Услышал от лесорубов, когда выходили на седьмом километре и сказали, что идут до Воловца. Может, это они сами так назвали долину, когда нашли там какого-нибудь заблудившегося вола. Хотя волы зимой не бродят. Наверное, наткнулись на какой-нибудь старый пень, похожий на вола. Не иначе. Я у них спрошу, и если это так, окрещу летом все долины вокруг нас. Одну можно назвать Коровья, другую Бой и Стражница. Выслежу, куда ходит Жофия к своим диким кошкам, и эту долину назову Жофьиной. И все в таком роде. Потом начерчу подробную карту с названиями, подпишусь и пошлю в Братиславу. Только одну долину, самую большую, оставлю без названия, чтобы в Братиславе могли ей дать мое имя — Трангошева. Неужели я этого не заслуживаю? А?

Кроме лесорубов, теперь ездят автобусом и лыжники. Особенно много их по субботам. Не какие-нибудь там городские туристы, разодетые в пух и прах, а самые настоящие лыжники. Чаще других Юло Мравец из Мыта. Он уже почти готовый слесарь, но с работы его отпускают довольно часто. Бывает, он забирается на Дюмбер по два раза в неделю. На нем свитер из овечьей шерсти и старые лыжные брюки, но ботинки у него блестят. А лыжи!.. Крепления «модерн», я таких не видел даже у самых расфуфыренных лыжников. Руки у Юлы красные от холода, на голове тонкая черная шапочка из материнского чулка. С собой у него кроны три, самое большее десять, — весь заработок он отдает матери, а на то, что сэкономит, покупает книжки о современном лыжном спорте. Когда кондукторша остается в деревне, шофер везет Юлу задаром, а мой отец задаром устраивает на ночлег и кормит. «Когда станешь чемпионом мира, пошлешь мне привет с олимпиады», — говорит отец. А Юло смеется в ответ: «Тогда возьму Дюро в обучение».

Он и сейчас учит меня по воскресеньям. Я лыжник неплохой, но до Юлы мне, конечно, далеко. До февраля Юло ходит еще в подростках, а потом уже станет совершеннолетним и сможет участвовать в первомайских гонках на Дюмбере. Он мечтает выиграть гигантский слалом и «альпийскую комбинацию», и, по-моему, выиграет.

Этот Юло Мравец свой прошлый выходной продлил до понедельника, и утром мы вместе надевали лыжи и мчались на автобус. Он на работу, а я в школу. Шофер подъехал к остановке одновременно с нами, и тогда Юло придумал замечательную штуку.

— Зачем мы будем таскать снег в автобус, — начал он уговаривать шофера через окно, — мы прицепимся сзади, вы нормально поедете, а мы в прицепе за вами. На лыжах. Ладно?

— Ну давай, давай! — засмеялся шофер. — Снимайте лыжи — и марш в автобус, люди ждут.

— Ну, дядя, — начал и я просить шофера, — возьмите нас, ведь мы хорошие лыжники.

— Хорошие… плохие… Сломаете себе голову, а меня за решетку. Лезьте или оставлю вас здесь!

— Посмотрите, — не отставал Юло, уже завязывая узлом на поясе тонкую силоновую веревку, — этот длинный конец проденем под лесенку, и я буду держать его в руке. Вот так. Если я упаду или что-нибудь еще, то веревку отпущу, она выдернется из-за лестницы, и вы поедете без забот дальше, а я или Дюро останемся на дороге. И спустимся за вами на лыжах.

Шофера это заинтересовало. Юло подморгнул мне и протянул тонкую веревку. Я, следуя его примеру, быстро привязался. Значит, он, ловкач, все заранее продумал и приготовил веревки.

— Ну вот, — сказал, демонстрируя, Юло, — как только мы отпустим веревку, вы езжайте нормально.