– Дядя упоминал ещё и сестру, – начал было Эцио.

Макиавелли повернулся к нему.

– Да, Лукреция. Она и Чезаре… как бы это сказать? Очень близки. Они – очень сплоченная семья. И когда не убивают тех братьев, сестер, мужей и жен, что мешают им, они… совокупляются друг с другом.

Мария Аудиторе не сдержала крик отвращения.

– Мы должны относиться к ним с такой же осторожностью, как если бы это были не люди, а гадюки, – закончил Макиавелли. – Бог знает, где и когда они нанесут следующий удар. – Он замолчал и отпил вина из бокала. – Марио, теперь я оставлю вас. Эцио, надеюсь, скоро встретимся.

– Ты уезжаешь уже сегодня, вечером?

– Время не терпит, друг мой Марио. Сегодня вечером я выезжаю в Рим. Прощайте!

Когда Макиавелли вышел, в комнате воцарилось молчание. После долгой паузы Эцио с горечью произнес:

– Он обвиняет меня в том, что я не убил Родриго, когда у меня была возможность. – Он посмотрел на всех. – И вы все тоже!

– Любой из нас мог бы принять тоже решение, что и ты, – сказала его мать. – Ты был уверен, что он умирает.

Марио подошел и положил руку на плечо племяннику.

– Макиавелли ценит тебя, как и все мы. Даже если бы Папа был мертв, нам предстояло бы иметь дело с его выводком…

– Если бы я отрезал голову, тело бы выжило?

– Мы должны действовать исходя из сложившейся ситуации, Эцио, а не из той, что могла бы быть. – Марио похлопал его по спине. – Завтра нас ждет насыщенный день, поэтому я предлагаю пообедать и отправиться спать!

Эцио поймал взгляд Катерины. Ему показалось, или там и вправду мелькнула старая страсть? Он мысленно пожал плечами. Возможно, ему просто показалось.

ГЛАВА 7

Эцио съел совсем мало – только фаршированного цыпленка с жареными овощами, и выпил стакан наполовину разбавленного водой кьянти. За обедом немного поговорили, и он ответил на вопросы матери, вежливо, но кратко. После напряжения, в котором Эцио находился перед собранием, и которое наконец-то оставило его, он очень устал. Эцио почти не отдыхал после возвращения из Рима, и теперь ему казалось, что пройдет еще много времени, прежде чем он сможет воплотить в жизнь давнее заветное желание – вернуться на какое-то время в старый дом во Флоренции и жить там, читая книги и прогуливаясь по окружавшим город пологим холмам.

Как только позволили приличия, он извинился перед всеми и отправился в спальню – большую, тихую, тускло освещенную комнату на верхнем этаже. Из окна открывался вид на деревню, а не на город. Эцио вошел в спальню и отпустил слугу. Решимость, поддерживавшая его на протяжении всего дня, покинула тело, он ссутулился, плечи поникли. Движения стали медленными и осторожными. Он прошел через всю комнату туда, где слуга уже приготовил ему ванну. Эцио стянул обувь, снял одежду и некоторое время стоял так, обнаженный, с кучей одежды в руках, перед зеркалом в полный рост возле медной ванны. Он устало посмотрел на свое отражение. Куда ушли четыре десятка лет? Эцио выпрямился. Он стал старше, сильнее и, безусловно, мудрее, но не мог отрицать, что ощущает сильную усталость.

Он бросил одежду на кровать. Под ней в запертом сундуке из вяза лежало тайное оружие из Кодекса, которое когда-то создал для него Леонардо да Винчи. Эцио собирался проверить оружие с утра, сразу после военного совета, который он намеревался провести с дядей.