– Так, так. Эцио Аудиторе да Фиренце, – она подала ему руку для поцелуя. – Чрезвычайно приятно с тобой познакомиться. Я так много о тебе слышала, особенно в последнее время. Думаю, никто не виноват в том, что в Риме нас преследовали небольшие огорчения? – Она помолчала. – Жаль, что Чезаре здесь нет. Ему бы понравилось.

– Я не ссорился с тобой, Лукреция. Освободи Катерину и я уйду. – В его голосе появились металлические нотки.

– Боюсь, это невозможно.

Эцио развел руками.

– Тогда ты не оставляешь мне выбора! – Он быстро приблизился к ней, не забывая об осторожности. У неё были длинные ногти.

– Стража! – Закричала она, в мгновение ока превращаясь из дворянки в гарпию, и хлестнула его по глазам ногтями, так что Эцио едва успел перехватить её за запястья. Вытащив из кожаного мешочка на поясе кусок бечевки, он вывернул руки Лукреции за спину и быстро связал запястья, потом швырнул её на землю и наступил одной ногой на платье, не давая девушке вскочить и убежать. После этого Эцио обнажил меч и кинжал и застыл, готовый лицом к лицу столкнуться со стражниками, спешащими от здания на помощь госпоже. К счастью для Эцио, они хоть и были крепко сложены, но оказались легко вооружены и не носили кольчуг. Эцио не стал менять позицию, потому что не мог позволить Лукреции вырваться и убежать (она уже попыталась укусить его за лодыжку, защищенную сапогом), поэтому пригнулся, уворачиваясь от клинка первого из подбежавших стражников и ударил того по незащищенному боку. Тот упал. Второй был более осторожен, но, заметив рычащую на полу Лукрецию, кинулся вперед, атакуя Эцио. Он ударил ассасина в грудь, но Эцио отбил удар вверх, сцепив оба клинка гардами, а потом, взмахнув левой рукой, послал кинжал прямо в голову противника. Стражник рухнул на землю. Последний, пользуясь тем, что Эцио не мог воспользоваться оружием, бросился вперед. Эцио резким движением кинул клинок, который, вращаясь, полетел вперед, к новому противнику. Последний стражник был вынужден вскинуть меч в попытке отбить лезвие, но было поздно – клинок порезал руку. Тот поморщился от боли, но сделал шаг вперед, замахнувшись мечом на Эцио. Ассасин восстановил равновесие и со злостью вонзил кинжал в тело атакующего. Всё было кончено. Стражники лежали без движения, а Лукреция впервые за всё время заткнулась. Тяжело дыша, Эцио рывком поставил пленницу на ноги.

– Пошли, – приказал он. – И не пытайся кричать, а то вырву тебе язык.

Он потащил её к двери, через которую ушел Пьетро, и вскоре оказался в коридоре. Эцио потащил упирающуюся Лукрецию вниз, к тюремным камерам.

– Спасаешь принцесс из замка? Как романтично! – Зло выплюнула Луреция.

– Заткнись.

– Полагаю, ты считаешь, что, обвиняя, сея хаос и убивая всех, кого пожелаешь, ты послужишь великой цели?

– Я сказал: заткнись.

– Чего ты добиваешься? Чего? Разве ты не знаешь, насколько мы сильны?

Эцио в нерешительности замер на лестнице, ведущей вниз.

– Куда? – Спросил он девушку.

Она засмеялась, не удостоив его ответом. Эцио встряхнул её.

– Куда?

– Налево, – буркнула она.

Она некоторое время молчала, но потом снова заговорила. На этот раз Эцио не стал её перебивать. Теперь он знал, куда идти. Она пыталась вырваться из захвата, поэтому ассасин сосредоточился на двух задачах: во-первых, не дать ей вырваться, а во-вторых, быть готовым к засаде охранников, защищающих замок.

– Знаешь, что стало с семьей Пацци во Флоренции, когда ты сломил их? Твой дорогой друг Лоренцо, так же известный как Великолепный, завладел всем их имуществом и бросил Пацци в тюрьму. Всех их! Даже тех, кто не был замешан в заговоре против него. – Эцио невольно вспомнил, как Катерина отомстила тем, кто поднял против неё восстание в Форли.