- Этот шестилетний ребенок совершил кражу из королевской сокровищницы, - поднялся с трона король. - И он не просто забрел туда через оставленную открытой по недосмотру дверь. Он спустился по стенам Высокого Замка и пролез сквозь оконную решетку, слишком узкую для взрослого человека. - Король повернулся, шаря глазами по стене сбоку от трона, затем провел пальцами вдоль выбоины в кладке. - Мой сын бросил в меня молот, который лишь на пару дюймов разминулся с моей головой... - Он остановился, словно пытаясь воссоздать в памяти этот момент. - Не укради, не убий, чти отца своего.

- Мой мальчик, Йорг, за один только день нарушил или попытался нарушить три заповеди из десяти. - Король вернулся взглядом к Гомсту. - Да, священник, я признаю, что не слишком-то представляю, что значит хороший отец. Мой собственный мало чему научил меня в этом отношении. После кражи я преподал сыну урок. Суровый урок, но необходимый. Теперь ребенок объявил мне войну. Я мог бы вышибить из него эти мысли, но ради его матери решил прибегнуть к услугам эксперта, который бы вразумил его более деликатно. Но я вас предупреждаю, отец Гомст, если к следующей встрече со мной Йорг не образумится, я буду недоволен.

Гомст сглотнул:

- Могу ли я узнать, какого рода урок вы преподали своему сыну, ваше величество?

- Око за око, как учит ваша Библия. Мальчик отнял у меня. Я отнял у него, - нахмурился король Олидан.

- Не...

- Нет, не глаз. Я убил его собаку.

В этот же вечер отец Гомст разместился в своем жилище - небольшой комнатке рядом с королевской часовней. Он также будет наставлять верующих и в церкви замка, но эта часовня предназначалась только для королевской семьи. Часовня, как и комната Гомста, была невелика, и, хотя алтарь изобиловал золотой инкрустацией, на всем лежала печать неухоженности, а скамьи покрывал толстый слой пыли.

Прежний священник, отец Хермест, двумя годами ранее пал жертвой простуды, и складывалось такое впечатление, будто посчитали, что для нравственного наставления Анкратов будет вполне достаточно одного его призрака, вплоть до недавнего прозрения короля касательно того, что религия может оказаться действительно полезной в вопросах контроля его оказавшегося таким кровожадным потомства.

После отца Херместа не осталось ничего, что свидетельствовало бы о его десятилетней службе, кроме сваленной в большом шкафу в комнате Гомста груды ладана, Библии и висевшего на стене наставления «Познай себя».

Наставление привлекло внимание Гомста, когда он, прежде чем лечь в свою узенькую кровать, направился запереть на засов дверь. Два слова. «Теmеt Nosce». Говорят, что первым их произнес Сократ, хотя после стольких лет, кто может утверждать наверняка. Сократ умер с честью, он испил свою чашу цикуты и отправился к берегам Стикса задолго до того, как девой был рожден Иисус. Познай себя. Может, это наставление и разумно для людей чести, но оно – яд для ушей простолюдина. Гомст считал, что знает себя слишком хорошо.

Утро застало Гомста дрожащим под тоненьким одеяльцем. Облачившись в рясу священника, он превратился в очередного самозванца, претендующего на божественную власть, между тем каждую минуту сознавая себя слабым, нечестивым и недостойным обманщиком.

Его утренняя трапеза прошла в большом зале в компании брата Глена, монаха из монастыря во Вью, которого пригласили после смерти отца Херместа поддерживать порядок в церкви замка, пока не прибудет замена.

- Я прислан наставлять принцев в вопросах религии. - Стряхнув с бороды крошки, Гомст потянулся за следующей булочкой. - Где я могу найти их в этот час?

- Этих двух чертенят? Вам понадобится терпение ангела, отец. И толстая розга. - Монах неприятно улыбнулся, словно представив, как бы он использовал эту розгу.