— Нет! Стой! — бросившись вперед, Дрю схватил ее за руки, пока она не успела постучать в тонкую перегородку между квартирами, и сразу смягчил интонацию. — Пожалуйста, не делай этого. Смотри, я отпускаю тебя. Смотри, я уже отступил на несколько футов. Тебе нечего бояться.

— Какого дьявола?

— Мне нужно только то, о чем я говорил. Я хочу провести ночь у тебя. Вот и все. Принять душ. Попросить у тебя бритву и привести себя в порядок. И лечь спать.

Ее брови изогнулись.

— Ты будешь принимать душ? А я, надо полагать, буду мыть тебя?

— Не обязательно, — вздохнул он, стараясь смотреть на ее мальчишескую прическу, что ему плохо удавалось. Как никак, он не видел женщин — а тем более обнаженных — с 1979 года, и сейчас его физически влекло к ней. Но он должен был сопротивляться чувствам и поэтому пытался не глядеть на ее грудь.

— Пожалуйста, накинь что-нибудь на себя.

— Нет, ты, видно, и впрямь извращенец, — проговорила она, хотя и без прежней злости. — Или ты хочешь сказать (игнорируя его просьбу, она положила руку на бедро), что тебе не нравится то, что видишь?

— Едва ли ты сможешь сейчас понять меня, но я… во всяком случае, до сих пор я был чем-то вроде священника.

— Ну так и что? — Она прищурила глаза. — У меня есть подружка, к которой каждую неделю ходят двое священников. Я тоже за равные права. И, как я слышала, у нас уже давно борются с дискриминацией.

Дрю улыбнулся.

— Я поняла тебя. Ты передумал, да?

— Нет, правда. Сколько ты возьмешь за ночь? Но без секса.

— Ты серьезно?

Он кивнул.

— Ну, если без всяких таких штучек… — она ненадолго задумалась. — О’кей, с тебя двести баксов.

Ее напряженный взгляд говорил, что она приготовилась к торговле.

— Почти столько у меня и есть.

Он вынул два бумажника, добытые на горе и в фургоне, отсчитал деньги и положил их на софу.

— Ты никогда не слышал о том, что существуют отели?

— В этом? — Он показал на свою грязную одежду. — Меня запомнят.

— А ты не хочешь, чтобы тебя запомнили?

— Давай будем считать, что я слишком застенчивый.

Она усмехнулась и снова окинула его оценивающим взглядом.

— Милый, ты еще и слишком сдержанный. О’кей, теперь мне все ясно. Можешь не волноваться. Здесь ты в безопасности. Иди принимай душ.

— Но если тебе все равно… — начал Дрю.

Она открыла стенной шкаф и достала домашний халат.

— …то я бы хотел…

Надев халат, она обернулась к нему.

— …чтобы ты была со мной.

— Вот как?

— Да, у меня есть кое-какие вопросы к тебе.

— Ты и в самом деле не хочешь затянуться разок? — спросила она.

— Это против моей религии.

— Что против? Немного кайфа?

— Нет, притупление чувств.

— Ну, нам это тоже не позволяется, — хмыкнула она. Пар от горячей воды из душа постепенно заволакивал зеркало над раковиной.

Дрю сложил одежду на небольшой полке, незаметно запихнув под жилет маузер. Раздеваться перед женщиной было нетрудно: физическая стыдливость никогда не вызывала у него — как это раньше именовалось? — в общем, заметных изменений в его фигуре.

— Неплохо, — оценив его мускулистое телосложение, заметила она и затянулась дымом. — Немного широк в бедрах (она показала кончиком сигареты).