– Ну да, конечно. – Нотт-Сломан настороженно посмотрел на инспектора. – Впрочем, нет! Черт, совсем забыл! Перед тем я еще вышел вдохнуть свежего воздуха.

– Но ведь шел снег, сэр, так что вряд ли вы могли долго оставаться на улице.

– А я и не оставался. Вышел на порог и тут же вернулся в дом.

Голос инспектора стал мягким, по-отцовски увещевающим и в то же время немного строгим, как у банковского служащего, разговаривающего с клиентом, слегка превысившим кредит по текущему счету.

– Видите ли, я спрашиваю, ибо у нас есть другие показания, из коих следует, что около четверти первого вы заходили в садовый домик.

Нотт-Сломан вскочил со стула и грохнул кулаком по столу.

– Полная чушь! – вскричал он. – Я не намерен выслушивать подобные инсинуации!

– Это как вам будет угодно, сэр, – все тем же ласковым тоном проговорил Блаунт, но уже в следующее мгновение тон его сделался твердым, как гранит. – Только никакие это не инсинуации. У нас есть надежный свидетель, – при слове «надежный» Найджел слегка поморщился, – утверждающий, что именно в это время он видел в домике мужчину, а впоследствии опознал в нем вас.

Несколько секунд Нотт-Сломан не спускал с инспектора вызывающего взгляда, но потом обмяк и сделал довольно неуклюжую попытку примирительно засмеяться.

– Ну ладно, ребята, вижу, вы все знаете. Хорошо, было дело, я просто заглянул в эту хибару.

– А с какой целью, могу я поинтересоваться, сэр?

– Черта с два! – взорвался Нотт-Сломан, вернувшись ненадолго к своей прежней агрессивной манере. Но Блаунт неожиданно и покорно сменил тему разговора.

– В наши руки попала бандероль, адресованная вами в клуб «Физ-энд-Фролик». В ней оказались письма Эдварда Кавендиша мисс Трейл. В свете обвинений в шантаже, которые выдвинул Кавендиш против вас и мисс Трейл, полагаю, стоило бы объяснить, каким образом письма попали вам в руки.

Нотт-Сломан нервно перевел взгляд с Блаунта на Найджела.

– Это ставит меня в несколько неловкое положение, – смущенно засмеялся он. – Не люблю наговаривать на женщин, но… В общем, так: Лючия – мисс Трейл – передала мне вчера пакет и попросила спрятать его в надежном месте. Это показалось мне довольно странным, но, разумеется, тогда я не знал, что там. Теперь понимаю – ей не хотелось, чтобы такого рода письма попались кому-нибудь на глаза, когда в доме, скорее всего, начнутся обыски. Но говорить о каком-то шантаже просто смешно. Боюсь, из-за финансовых бед у нашего бедного старины Кавендиша мозги слегка сдвинулись набок. Женщина хранит старые любовные письма – какой тут криминал? Или в наше время полиция и это запрещает делать?

– Допустим, – вежливо, но с убийственной насмешкой кивнул инспектор. – В таком случае не приходится сомневаться, что у вас есть столь же – э-э – убедительное объяснение тому факту, что к одному из этих писем приложена ваша собственная записка, адресованная О’Брайану, в которой говорится, что мисс Трейл полагается некоторая материальная компенсация.

– Какого дьявола? Но ведь я так и не нашел…

– Вот, стало быть, что вы там искали!

Защитные редуты Нотт-Сломана рассыпались как карточный домик. Лицо его выражало одновременно растерянность, ярость и стыд.

– Стало быть, эта сучка все же обвела меня вокруг пальца! Наверное, записка как-то попала ей в руки, и она вложила ее в одно из писем. Надо полагать, она же и сказала вам, чтобы вы занялись ими. О боже, и это после того, как она сама попросила меня написать ее!

– Значит, вы признаете, что это вы ее написали?

– Ну да, конечно. Только если б я знал, что Лючия собирается сыграть со мной такую грязную шутку, я бы скорее правую руку дал себе отсечь, прежде чем… впрочем, лучше я попробую объяснить.