— А с купцом история приключилась — в его номере кувшин для воды оказался с отбитой ручкой. Он уперся, дескать, не я разбил, и платить не хотел, — встрял Пахом.

— Хорошо, с этим ясно, — подитожил Шумилов. — А можно видеть с улицы, что вы закрываетесь?

— Конечно — с, мы же ставни на окнах цокольного этажа закрываем — с. С улицы. Пыль, знаете ли. Да утром, в 6 часов дворник выходит мостовую мести и из шланга поливает, так чтоб на стекла не попадало. У нас ведь гостиница приличная — с, вода подведена от водопровода. А поскольку окна низко, то мы их держим закрытыми, чтобы дворник, значит, не залил. — обстоятельно ответил управляющий.

— А вам знаком жилец из дома напротив по фамилии Миронович?

— Миронович, Миронович… нет, не припомню — с. Рад был бы услужить, но не припомню — с. — осклабился управляющий.

— Ну, что ж, вы очень помогли. — раскланялся Шумилин и покинул гостеприимный кров.

Наверное, посещение гостиницы было совершенно лишним; Карабчевский вряд ли забыл проверить как работало это заведение в важный для его подзащитного день. Но Шумилов, завершая своё неофициальное расследование, хотел окончательно расставить все точки и уяснить для самого себя истинное положение дел. Теперь он мог с уверенностью сказать — прежде всего самому себе — что совесть его чиста, Миронович действительно появился дома около 23 часов. Дворники дома на Болотной видели его возвращение как раз в то время, когда закрывалась гостиница напротив. А значит, Миронович действительно не убивал Сарру Беккер.

Дом Швидленда за те несколько дней, что минули с момента последнего появления здесь Шумилова, ничуть не изменился. Всё тот же седовласый приказчик заседал в конторе домоправителя, всё такими же грязными оставались лестницы; разве что к общему шуму и гаму добавился грохот выгружаемых во дворе дров — дело шло к зиме и владельцы доходных домов спешили запастись топливом до наступления холодов. Приказчик, разумеется, вспомнил Шумилова и, памятуя о полученных от него деньгах, поспешил избавиться от назойливого посетителя — какой — то старушки, добивавшейся застекления в её комнате форточки. Шумилов перешёл к делу не мешкая; приказчик явно был тот ещё пройдоха и с ним можно было говорить открытым текстом.

— Я к вам, любезнейший господин…м — м…

— Варнавский, — подсказал приказчик.

— … господин Варнавский, с ещё одной маленькой просьбой. Надо бы взглянуть на комнату, в которой жила Екатерина Семёнова. Буквально на минутку зайдём и выйдем, — Шумилин показал приказчику серебряную 3–рублёвую монету и опустил её ему в нагрудный карман.

— То есть просто открыть комнату? — уточнил на всякий случай приказчик.

— Да. Я просто подойду и посмотрю в окошко.

— Сей момент. Для нас — это никаких сложностей не составит, — приказчик нырнул головой под стол, задвигал по полу какую — то коробку, загремел ключами и через полминуты вернулся в вертикальное положение. В руке он сжимал вязанку ключей, похожую на сушёные грибы, нанизанные на нитку один поверх другого. Эту вязанку он взял в одну руку, а в другую — толстую потрёпанную книгу, которую отечески прижал к груди и со словам «чтож, пройдёмся по этажам» вышел из — за стола.