Но имеет ли она право предавать человека, который ей доверился?

Валька вздохнула. Что делать?

— Так что ты думаешь? — спросила она еще раз.

Арсен отодвинул в сторону ноутбук.

— Я думаю, нам надо его навестить, — сказал он задумчиво и погладил Валькину руку, лежащую на столе. — Тем более, ты говоришь, что он болен.

— Болен-то болен, но я тебя не о том спрашиваю. Меня совесть мучает, понимаешь? Я скрываю от бабушки, что ко мне приходил ее… жених, пускай и водевильный… Скрываю, что он оставил у меня какой-то конверт… А вдруг он интригует против нее? Я ведь ничего не понимаю в их отношениях. Тогда получается, что я ему помогаю…

— Поэтому я и говорю: мы должны навестить Андрея, — повторил Арсен очень терпеливо. — Во-первых, узнать, не нужна ли ему помощь. А во-вторых, я тоже хочу задать ему пару вопросов. Мне, как и тебе, не нравится, что меня используют вслепую.

— А-а-а, — протянула Валька с облегчением. Действительно, вполне разумная программа действий.

— Когда поедем?

— Давай прямо сейчас, — предложил Арсен.

— А твоя работа?

А Валька глазами указала на стопку бумаг, разложенных на столе.

— Посижу сегодня подольше, только и всего… Проблема в другом. Ты адрес его знаешь?

Валька помотала головой.

— И номер телефона тоже, — сказал она, не ожидая вопроса.

— Понятно.

Арсен вылез из-за стола и притащил из комнаты телефон. Валька снова механически отметила, что привычка все делать самому, не изменяет ему даже после нескольких месяцев совместного существования. Утром, встав пораньше, чтобы честно исполнить долг хорошей жены и отгладить мужу вещи перед выходом на работу, Валька обнаруживала, что цыган успел все сделать раньше нее. И глядя на результат его трудов, Валька со вздохом признавала, что делает он это не только раньше, но и лучше нее.

Сначала она вздрагивала, когда Арсен мимоходом спрашивал, не нужно ли ей что-то погладить. Или, не спрашивая, снимал с веревки постиранные вещи и ловко проходил по ним утюгом. Юбка, отгладить которую Валька считала каторжной работой, принимала идеальную форму после пяти-шести движений, сделанных ловкими руками цыгана. Пододеяльник, весь состоящий из трещин и мелких морщин, выглядел после глажки как разлитое молоко. Валька мужественно наступала на горло своей нечистой совести и не препятствовала Арсену приносить маленькие жертвы на алтарь семейного благополучия. Она хорошо представляла, что могла бы сказать бабушка.

«Нужно, чтобы хорошие привычки мальчика перешли в безусловный рефлекс».

Или что-нибудь в этом роде.

Коко Шанель, талантливейшая и мудрая женщина, как-то обронила:

— Если женщина знает, что мужчина остается ребенком до самой смерти, то она знает о мужчине все.

А детей нужно приучать к аккуратности. Они должны уметь убирать свои игрушки.

И еще они должны помогать женщине во всех ее домашних делах и во всех ее собственных начинаниях. То есть не быть эгоистами.

Валька постепенно усваивала эту нехитрую истину. Не препятствовала Арсену в его хорошем стремлении облегчить ее жизнь. Мягко поощряла правильные действия: словом, взглядом, поцелуем… Но не перебарщивала. Как бы сказала бабушка, «мужчина должен быть уверен, что другого варианта поведения просто не существует».

«Нелегкая это работа, — воспитывать правильного мужа», — подумала Валька.

Но нужная.

Арсен набрал чей-то номер и замер, прижав трубку к уху. Мельком взглянул на Вальку, ожидая ответа, улыбнулся и снова погладил ее руку.

Вдруг отдернул руку и быстро нажал кнопку интеркома.