— Ну? — спросил хозяин нетерпеливо.

Только потрясающая преданность интересам мужа могла подвигнуть Екатерину Дмитриевну на столь деликатный ответ.

— Наверное, это страшно дорого? — спросила она почти одобрительно, и хозяин дома расцвел, как майская роза.

— Двадцать пять тысяч долларов, — ответил он, безуспешно пытаясь скрыть ликование. — На заказ делали в Италии. Серийно такую мебель не производят.

«Еще бы! — подумала Екатерина Дмитриевна. — Разве можно производить такую мебель серийно в стране, которая является музеем под открытым небом? В стране, где на площадях выставлены скульптуры знаменитых мастеров, которым цены нет? В стране, где дети уже рождаются с вполне определенным представлением о прекрасном и безвкусном?! Господи, как же, наверное, тошнило этих несчастных мастеров, вынужденных исполнять подобный заказ!»

— Сережа, я не могу взяться за этот дом, — сказала она вечером мужу. И рассказала, взахлеб, чуть не плача, о том, что ей пришлось увидеть.

Муж спокойно допил чай, отставил чашку и мягко объяснил:

— Видишь ли, Катюша, этот человек нам может быть очень полезен. Конечно, я понимаю твое… затруднение. Но, с другой стороны, чего ты ждала от мальчика, выросшего в бакинском детдоме?

И попросил:

— Сделай все так, как он хочет. Ради меня. Хорошо?

Конечно, она сдалась, как сдавалась всегда. Потому, что Сережа «лучше знает». Потому, что хотела сдаться.

Поехала в крупнейшее представительство итальянских мебельных фабрик. Просмотрела бессчетное количество каталогов и слайдов. Задавала только один вопрос, от которого поначалу сладко замирало сердце производителя:

— Дороже есть?

И начинала диктовать свои условия, от которых лица итальянцев вытягивались, как у персонажей на картинах Эль Греко. Стоически переживала косые полупрезрительные взгляды, которые чувствовала затылком и никогда не видела глазами. Училась у продавцов, как ведут себя с денежным клиентом.

— Прекрасно! — говорили они ей, почти незаметно справляясь с первым приступом естественной брезгливости. — Ручная работа — это всегда дорого, но это на века.

— О да! — отвечала она с энтузиазмом. Выходила на улицу и падала на ближайшую скамейку, сгорая от стыда и унижения. Представляла, что говорят о ней сейчас в покинутом офисе.

Справилась.

Обставила дом так, как не обставил бы и сам хозяин. Тот пришел в неистовый восторг от затраченных ею усилий, затраченных им денег и полученного результата.

Изнутри дом напоминал скорлупу грецкого ореха, весь изукрашенный рельефами, завитушками, ручной резьбой… Хозяин выписал ей щедрые премиальные и созвал гостей на новоселье, не забыв пригласить ее и мужа. Вернее, мужа и ее.

— Я не смогу этого вынести, — сказала она Сергею со слезами. — Пожалуйста, избавь меня от унижения.

— Катюша, нужно пойти, — мягко ответил он.

Она пошла. И весь вечер мастерски делала вид, что работа исполнена безукоризненно.

Хозяин водил гостей по комнатам, называя стоимость каждого гарнитура. Иногда ее притворно забывал и звал на помощь Екатерину Дмитриевну. Она являлась с веселой готовностью, озвучивала цену и удалялась куда-нибудь в туалет, потихоньку поскрежетать зубами. Одним словом, не вечер, а ужастик Босха.

Самое главное, что Сергей был ей искренне, бесконечно благодарен. И то, что произошло между ними той ночью после возвращения домой, доказывало это лучше всего.

Подобное происходило редко. Но совсем не потому, что у Сергея были проблемы с потенцией.