|
Пророк христиан – Исайя… Но не зря меня отец заставлял зубрить фарси: Исса – пророк Мухаммеда. Одно из самых распространенных японских имен – Иссии, – в честь их святой; тут я с буддизмом еще не до конца разобрался, посему не знаю, как смогу обернуть выгоду с Исаевым на Дальнем Востоке… Смотрите, что, таким образом, получается… – Получается великолепный образчик религиозного большевика и космополита… Вроде Тургенева – в трактовке Золя… – Верно, – согласился Владимиров серьезно. – Я имею сразу же контактные точки с громадным количеством людей. Христиане – Россия, Болгария, Сербия – места горячие, сплошь эмигрантские – исповедуют Исайю; католики, протестанты, лютеране – то есть Европа и Америка – тоже. Но при этом не следует забывать, что происхождения Исайя иудейского… Разве это не тема для дискуссий с муфтием в Каире? Достаточно? Это я пока Японию опускаю, – хмыкнул Всеволод, – не время еще… – Вы очень хитрый человек, товарищ Исаев. – Это как понять? Умный? – Ведь если дурак – хитрый, то его за версту видно. В наших комбинациях дурак необходим. Как кресало, о которое оттачиваешь нож. Обидно, что поколения запомнят только умных, а дураков, от коих мы отталкивались, забудут. Недемократично это. Я бы когда нибудь воздвиг обелиск: «Дураку – от благодарных умных». На Арбате Всеволод вылез из автомобиля: здесь он жил с отцом. – Владимиру Александровичу поклонитесь, – попросил Бокий. – Вы его помните? – Сколько мы друг другу крови перепортили во время ссылки… Батюшка ваш хоть из «отзовистов», но в споре блестящ: порыв, эмоции, пафос. Отец Всеволода – Владимир Александрович Владимиров – был худ, горбонос и сед. Волосы у него были вьющиеся, густые, и оттого, что они вечно стояли дыбом, он казался еще более высоким. Говорил он по актерски, очень объемно, красиво и – о чем бы ни шла речь – горячо и заинтересованно. Всеволода подчас удивляла эта горячность отца: он мог рассвирепеть из за какого то пустяка, а в серьезном деле всегда был спокоен и расчетлив, только до синевы бледнел и чаще обычного приглаживал волосы костлявыми длинными пальцами. – Меньшевистская оппозиция приветствует разведку, – проворчал отец, заталкивая в чемодан свои распухшие от записей блокноты, – чай на кухне, там же селедочка и, не могу не похвастаться, деревенское масло – выменял на том «Орлеанской девственницы» с иллюстрациями Шаронтье… Кулачок посчитал обнаженную натуру порнографией, очень заинтересовался… – Ты поужинал? – Да. – А мандат получил? – Я получил листочек бумаги… – Если с печатью и подписью – это и есть мандат… – Да, там кто то наследил в нижнем правом углу. – Старичок, милый, – попросил Всеволод, – ты со мной, надо мной, над нами – шути, но когда ты будешь ездить по Сибири, пожалуйста, воздержись. Не все, увы, обладают чувством юмора, а если тебя там посчитают контрой, то я ничего не успею сделать, потому что буду вне Москвы. – Значит, диктатура пролетариата шутку подвергает остракизму? – Нет… Отчего же?.. – В вашем теперешнем положении не до шуток. – У тебя есть какие то радикальные предложения? – Это демагогично, Всеволод… – Вопрос не может быть демагогичным. Как правило, демагогичными бывают ответы. Нет? – Легче всего строить для себя баррикады из афоризмов, Всеволод. |
