|
Мимо с регулярностью метронома проносились телеграфные столбы. Внезапно Бонд понял, что у него совсем нет ответов на очень многие вопросы. Изобличили ли его полностью как врага банды Спэнгов? Свое поведение за рулеткой он мог бы попытаться оправдать тем, что нечетко понял приказ. Что же касается этой четверки, то здесь можно было бы сказать, что он принял их за членов конкурирующей банды. Во всяком случае он продемонстрировал, что достаточно умел для выполнения любой работы, которую ему соизволит предложить мистер Спэнг. А главное убеждал себя Бонд - это то, что он вот-вот достигнет своей главной цели: доберется до конечного звена цепочки и, может быть, нащупает каналы связи между Серафимо Спэнгом и его братцем в Лондоне. Бонд понимания, что когда Тиф сконцентрировавшись на шкалах приборной доски, попытался представить себе навес трапа. А через три часа черный седан высадил у пирса Эрни Курео. Один из бизнесменов был моложавым чел еще перебирал в голове возможные варианты беседы со Спэнгом, когда через два часа езды он почувствовал, что скорость становится меньше. Он поднял голову. Они приближались к опутанному колючей проволокой высокому забору, в котором над воротами красовалась надпись: "Спектрвилль. Граница города. Не въезжать. Злые собаки". Машина остановилась у ворот рядом с вросшим в бетон столбиком. На нем была кнопка и небольшая решетка переговорного устройства, а также табличка со словами: "Позвоните и назовите причину приезда". Сняв одну руку с руля, человек с бакенбардами нажал на кнопку. Через несколько секунд металлический голос произнес: - Да? - Фрассо и Макгонигл, - громко сказал шофер. - Понял вас, - ответил тот же голос. Раздался щелчок. Высокие ворота медленно раскрылись. Они пересекли металлический порожек и въехали на узкую дорожку. Посмотрев назад, Бонд увидел, как закрылись за ними ворота. С удовольствием он также отметил, что физиономия, по-видимому, Макгонигла была вся залеплена пылью и разбившимися об нее насекомыми. Почти полтора километра ехали они по узкой каменистой дороге, через пустыню, где единственными растениями, да и то редкими, были растопырившие свои колючки кактусы. Но вот впереди над горами показался ореол света, и, перевалив через горный массив, они устремились вниз, к горящему огнями необычного вида городку из пятнадцати-двадцати зданий. В лунном свете блестели рельсы одноколейной, совершенно прямой железнодорожной ветки, уходящей за горизонт. Они проехали мимо серых деревянных домиков, на которых висели вывески "Аптека", "Парикмахерская", "Банк", мимо ярких фонарей, стоявших перед входом в двухэтажное здание с поблекшими от времени золотыми буквами - "Салун Розовой подвязки, пиво и вина". Из-за традиционных коротких дверок на улицу устремлялись снопы яркого желтого света, а рядом у обочины стоял элегантный черный с серебром "статц бэаркэр" модели 1920 года. В салуне кто-то играл, немного фальшивя, на пианино. Музыка "Интересно, кого ты целуешь сейчас?" Вызвала в голове Бонда образ пляшущих в клубах сигарного дыма на досчатом полу девиц, высоко вскидывающих вверх ноги в черных чулках. Вся открывавшаяся его взору картина напоминала сцену из хорошего, "дорогого" вестерна. - Выходи, англичанин, - сказал водитель. Все втроем они выбрались из машины на высокий деревянный тротуар. |
