Изменить размер шрифта - +

Он закинул автомат за спину, закинув ремень на правое плечо, а на левое водрузил рюкзак. Похлопал себя по бокам, проверяя, правильно ли распределил

вес; ладони нащупали истертые деревянные рукоятки тяжелых ножей, висящих на поясе. Убедившись, что все на своих местах, мужчина направился прямиком

к выходу. Прихватив по пути помятое жестяное ведро, он подошел к двум дозорным, несущим вахту.
На обоих поверх повседневной одежды было что-то вроде военной формы: простые темно-коричневые жилеты с большой буквой «К», вышитой на груди и спине.

Дозорные Карлайла патрулировали стену, отделявшую остатки Шотландии от радиоактивной пустыни, некогда называвшейся Англией. Парни они были крутые, и

Юэн это понимал.
— Доброе утро, — учтиво сказал он. — Я за льдом для чая.
— Сидел бы ты, парень, — добродушно посоветовал дозорный. — Там сейчас погода не для прогулок.
— Продышаться хочется, — улыбнулся Юэн, давая понять, что он готов торчать тут день-деньской, пока его не выпустят. — Снеговиков полеплю, опять же.
— А, ну в добрый путь, — ухмыльнулся дозорный. — Налепи их и за нас с Грантом.
Открыв небольшое окошко в двери, он оценил обстановку снаружи, потом повернулся к своему напарнику и кивнул. Они подняли два тяжелых деревянных

засова, потянули дверь на себя и отошли на несколько шагов. Один из них присел на колено, и два ствола уставились в грязно-белую пустоту.
— Путь свободен, — услышал Юэн.
Достав из кармана потертые и исцарапанные темные очки, он нацепил их, затем зарылся лицом в шарф, чтобы укрыться от летящего в лицо ледяного

крошева, и шагнул в морозный рассвет.
— Тебе в ту сторону, — сказал дозорный, указывая туда, где раньше была дорога, пока старый мост над рекой Идеи не обрушился и не заставил ее выйти

из берегов. — И постарайся вернуться до обеда. Буря только поднимается, к вечеру не будет видно ни зги.
— Будешь долбить лед — помни, у поверхности он чище, — добавил второй певучим голосом, и Юэн понял, что это женщина.

Мир за порогом старой церкви был белым от инея и грязного обледеневшего снега. В глаза порошило ледяными иголками, и контуры зданий расплывались в

снежной взвеси.
С тех пор как на планету обрушилась ядерная зима, снег и лед в Шотландии не таяли никогда.
Одно время, пока тяготы бытия не сломили его окончательно, в туннелях Глазго, в основном на станции Каукэдденс, жил человек по имени Стивен Мэсси.

Когда-то он читал лекции в университете, а после краха цивилизации жил тем, что ходил по станциям и учил детей. Несмотря на трудные времена, лидеры

станций понимали, что невежество — прямая дорога к погибели, поэтому Мэсси везде были рады.
Он занимался и с детьми Юэна, и часто, когда уроки и работа оставались позади, почтальону выпадала возможность самому посидеть и поболтать со

стариком. Стивен считал, что взрывы подняли в атмосферу огромное количество пыли и обломков, заслонив солнце и увековечив зиму. Если его спрашивали,

сколько продлятся холода и когда планета наконец оттает, он обычно увиливал от ответа. Юэн грешным делом думал, что старикан просто не знает, что

сказать, но как-то, прилично нагрузившись местным грибным виски, учитель поведал, что, по его убеждению, мир вступил в новый ледниковый период.
Прочим он этого не говорил, чтобы не лишать людей надежды.

Поминутно оглядываясь назад — не сожрал ли еще снежный вихрь силуэт старого Собора, — Юэн приближался к замерзшему руслу реки. Нет, старинный храм

отсюда был еще хорошо виден, и можно было даже различить фигурки двух дозорных, выпустивших Юэна за льдом, а теперь настороженно следивших за ним.
Быстрый переход