|
Судя по обрадованному лицу Кристины, долгожданная встреча, наконец-то, состоялась… Ездок, выключив двигатель, бесцеремонно распахнул заднюю дверцу «Лендровера», без особых усилий затолкнул туда мопед, прыгнул на сиденье и распорядился: – Поехали! Кристина рванула с места. Мазур повернулся и принялся откровенно разглядывать хранителя клада. Лет тому было определенно за шестьдесят, но мужик не выглядел ни хлипким, ни болезненным – широкий в плечах здоровяк с резкими чертами загорелой рожи, глаза синие, как и подобает истинному арийцу, я вот насчет волос судить трудно: несмотря на широкополую шляпу, видно, что незнакомец стрижен под Котовского. И пушечка у него за поясом угадывается, простецкая белая рубашка навыпуск характерно оттопырена в нужном месте, и речь явно идет не о дамской безделушке, из которой хорошо мочить тараканов на кухне, и только… Он наткнулся на столь же прямой, беззастенчивый взгляд. – Вместо Роблеса? – напрямик спросил лысый. – Ага, вот именно, – непринужденно ответил Мазур, поскольку вопрос с равным успехом мог быть адресован как Кристине, так и ему. – Это надежный человек, – торопливо сказала Кристина. – Мне его порекомендовала родственница… Незнакомец пробурчал под нос что-то неразборчивое – о смысле, впрочем, нетрудно было догадаться. – У вас есть более надежная кандидатура? –со светской улыбкой спросил его Мазур. – Нет, в самом деле, герр… – Сеньор, – торопливо перебил незнакомец. – Ясно вам? Последние сорок лет – сеньор… Хольц. – Это имя или фамилия? – А какая вам разница? – Да никакой, – подумав, сказал Мазур. Я – Джонни. Фамилия у меня длинная и непроизносимая, так что обойдемся без нее, какая вам разница? – Американец? – Оскорбляете, сеньор Хольц, – ухмыльнулся Мазур. – Австралиец. Хотя… Быть может, австралийцы вам не нравятся еще более, чем американцы? Но что поделать, придется потерпеть… – Глупости, – сказал Хольц. – Я и не говорил, что американцы мне не нравятся, с чего вы взяли? Я их считаю полным дерьмом, вот и все. Австралиец? Ну, это чуточку лучше… Хотя я предпочел бы местного. – Почему? – Потому что местные – все же не такое дерьмо, как янки и прочие англосаксы. У местных еще сохранились кое-какие патриархальные традиции, они умеют держать слово… Забавно, – сказал Мазур. – Вы, может быть, не в курсе, но тем же славятся и отдельные австралийцы… – Я вовсе не хотел оскорбить именно вас… Из скольких процентов вы работаете? – Деловой подход… – Ну, и все же? – Из десяти процентов, – сказал Мазур. – От всей суммы? – Ну да, а чего бы вы хотели? Коли уж я для вас обоих буду стараться, мне сам бог велел снять десять процентов со всей суммы. Синие, истинно арийские буркалы были холодными: – А почему, скажем, не тридцать? – Я уже подробно объяснял это Кристине, – сказал Мазур. – Не хочу повторяться. Скажу вкратце: я знаю свою норму. Так ведь говорят не только о выпивке, а? Тридцать процентов – это та сумма, что может ввергнуть вас в искушение не заплатить, предпринять что-то опрометчивое… А десять – вполне приемлемо, вам не будет особенно жалко… – Куда ехать? – нетерпеливо вмешалась Кристина. |
