|
– Но… где же? – На берегу, – простецки щурясь, сказал Мазур. – Если хочешь пойдем, мы трое, и заберем. На ее лице отразилось даже не облегчение, а смесь разнообразнейших чувств, в которых она и сама, надо полагать, не могла сейчас разобраться: – По почему… – Потому что наш Джонни парень тертый и особого доверия к человечеству не питает, – усмехнулся Хольц, опустив автомат и глядя на Мазура с несомненным уважением. – Вот он и побоялся, что камушки у него возьмут, а самого на борт не пустят… А, Джонни? Кристина вспыхнула, надвигаясь на Мазура: – Да-а? Получается, ты подозревал меня… меня… – Как ты прекрасна в гневе, звезда моя… – сказал Мазур, ухмыляясь во весь рот. – Тебя я ни в чем таком и не подозревал, как тебе только в голову пришло? Но разве здесь только мы с тобой… и наш достойный капитан? – поторопился он добавить, видя, что рядом встал Гальего. Хольц уперся в него злым взглядом: – Это что, в мой огород камешек? – Да что вы, майн либер! – пожал плечами Мазур. – Не валяйте дурака! Вы ведь меня имели в виду? – Ну, а если и так, Хольц? – устало спросил Мазур. – Вы что, мне отец родной? В таких играх держи ухо востро, вы это сами талдычили все время… Капитан Гальего степенно сказал, попыхивая гнутой трубочкой: – Сеньор, уверяю вас, что при любой попытке… э-э, устроить на борту моего корабля дисгармонию я реагировал бы немедленно. – Я нимало не сомневался в вашем благородстве, сеньор капитан, – заверил Мазур, отвесив изысканный поклон. – Но береженого бог бережет… Итак, друзья мои, не отправиться ли нам с песнями и триумфальными плясками за сокровищем? Оно совсем близко, честное слово, с полкилометра пройти… – Ну, хорошо, – сказал Хольц, сердито поджимая губы. Оглянулся на невозмутимого капитана: – Надеюсь, сеньор Гальего, вы столь же немедленно и эффективно отреагируете, если наш Джонни вернется из леса один? – Будьте уверены, – лаконично ответил капитан, окутанный приятным дымком дорогого табака. – Я тоже самого лучшего мнения о вас, Хольц… – фыркнул Мазур. – Я вас тоже полагаю честнейшим и порядочнейшим партнером… Ну что, пойдемте? Индейцы проворно перекинули на берег сходни, первым по ним сошел, прямо-таки сбежал Хольц, следом переправился Мазур, протянул руку Кристине. Кристина взирала на него восторженно и преданно. Если она играла в осуществление какогото неведомого замысла, то была гениальной актрисой, по которой плачет Нобелевская… ах, нет, актерам ведь не дают Нобелевок… – Как там было? – спросила она прямо-таки зачарованно. – Пустяки, – сказал Мазур. – Разве что слонялась парочка призраков в лохмотьях мундиров, и один, кстати, пожаловался, что скотина Хольц давным-давно одолжил у него двадцать марок, да так и не отдал, прохвост… Неприязненно косясь на него Хольц фыркнул: – Чирикайте, чирикайте… Черт с вами. Как-нибудь перетерплю, все равно скоро разойдемся… Мазур все время держал его в поле зрения – хотя понимал, что немец-перец-колбаса, если и задумал что-то скверное, ни за что не попытается пальнуть в спину, пока не ощутит в руках бриллианты. И все равно, следовало быть готовым ко всему – до тех пор, пока они не окажутся на континенте… Когда они добрались до места, Мазур присел на корточки, уголком глаза постоянно фиксируя немца, готовый при необходимости взмыть отпущенной пружиной и нанести удар (да и Кристину он не обделял профессиональным вниманием), заслонил спиной свежую захоронку, сначала вытащил из переплетения корней футляр с микропленкой и быстро засунул его во внутренний карман пиджака. |
