|
– И куда кинешь? – в промежутке меж двумя щедрыми очередями фыркнул Мазур. – Наобум? Береги боеприпасы, кригсмарине! Он давно уже прокачивал то затухавшую, то вновь разгоравшуюся стрельбу, анализировал с позиций немалого опыта. И очень быстро пришел к заключению, что столкнулся с четверкой пусть и крепко вооруженных, но безусловных непрофессионалов. Два автомата и две винтовки лупили определенно вразнобой. Любая перестрелка неповторима, как гениальная симфония и обладает своей, если позволено так выразиться, партитурой. Человек вроде Мазура ее читал, как охотник – заячьи следы. И видел, знал, что имеет дело с несыгранным оркестром. Это не военные, не спецназ, вообще не группа, привыкшая и обученная действовать слаженно. Больше всего это похоже на какую-нибудь дешевую шпану, освоившуюся с оружием, но в жизни не ученую боевому порядку, слаженному огню. Более того, он уже сталкивался с подобной шпаной – по дороге к «дворянскому гнезду», пришедшему в упадок особняку Кристины. Все ниточки, все следы вели в одну-единственную точку. Оглядевшись, он подтолкнул Кристину к наиболее густым зарослям – не лопуха, а высокого кустарника. Форменным образом засунул в дебри, способные обеспечить плохонькое, но укрытие, приблизил лицо и яростно зашептал на ухо: – Лежи и не двигайся, ясно? Только лежи. Час, два, если понадобиться. Я их возьму измором, они не выдержат, полезут ближе и я их сделаю… Понятно? Она закивала, боясь оторвать щеку от земли, насмерть перепуганная, бледная. Он настойчиво повторил: – Поняла? Лежи, не шевелись, хоть до завтрашнего утра… Тогда выкарабкаемся… И переполз к Хольцу. С первого взгляда сообразил, что немцу не хватает ни терпения, ни выдержки – так и ерзал на боку, то и дело опасно для себя поднимая голову. Огонь немного приутих. Странно, что не пытаются в переговоры вступить, ультиматум поставить, поторговаться… а зачем им, собственно? Если рассчитывают взять все, с мертвых… Им нетрудно было укрыться в чащобе и наблюдать с какой-нибудь высокой точки – но как ухитрились сесть на хвост? Ага! Вот оно, перемещение… Мазур стал следить за тем местом, заранее расположив пистолет в самом удобном положении, прикинув линию огня, просчитав варианты, мысленно провел траекторию. Снова перемещение, шевеление… Ага! Хлопнула «Беретта» – и в тот же самый миг Хольц с яростным ревом новоиспеченного миллионера, озабоченного судьбой своего сокровища, взмыл из лопухов, держа перед собой автомат, широко поводя стволом, выпустил длиннющую очередь… Ответная, из чащобы, хлестнула ему поперек груди. Мазур уже видевший, что срезал в перебежке своего, отметил краем глаза, как из обтянутой защитной курткой широкой спины немца брызнуло, как по ней мгновенно пролегла череда выходных отверстий. Бывший подводник, побывший миллионером всего-то четверть часика, навзничь завалился в лопухи. Мертвее мертвого. «Ну конечно, – машинально оценил Мазур ситуацию. – Откуда ему, водоплавающему, было научиться сухопутному бою… » Ответили два автомата и один винтарь. Четвертый выбыл из игры, Мазур его прекрасно видел со своего места – ну что ж, с почином, дай бог, не последнего… Он, прикрываясь покойником, выдернул у него из руки автомат, снял подсумок, сменил магазин и тут же выпустил только что вставленный одной длиннющей очередью – наугад, не стараясь попасть. И, точно зная, что заставил этих скотов на миг притаиться, использовал выигранное мгновенье на всю катушку – головой вперед нырнул в заросли, перекатился, прополз пару метров. После чего притаился в полной неподвижности. |
