Юноша изучал их секунд 20 — что, по его меркам, равнялось гражданскому неповиновению — потом опустил плечи и, тщательно избегая смотреть на виконта, поплелся к Профессору. Тот немедленно наградил его тяжелым саквояжем. Виконт вдохнул, готовясь громогласно выразить протест, но его разум на время поместил происходящее в категорию «слишком ужасно, чтобы быть правдой» и переметнулся к другой проблеме — к самоизбранной будущей матери Герберта.
Что касается фроляйн Шагал, все вернулось на круги своя. Девушка досталась отцу, как Герберт и полагал изначально. Но теперь, когда ему довелось как следует изучить ее характер, он понял, что Сара будет из породы тех мачех, которые считают самым лучшим подарком фартук, а самым полезным занятием сортировку проса и пшена (не то чтобы последний пункт был для вампира проблемой). Дай ей волю, она насыпет золы ему в гроб! Вдобавок, Сара решила всерьез заняться его воспитанием. И когда девушка приветливо помахала рукой, виконт представил, как эти пальчики выкручивают ему уши.
Существование бок-о-бок с ней будет воплощением дневных кошмаров, но Герберт не намеревался бороться с этим ужасом в одиночку. О нет! Альфред остается здесь и точка. Нужно уговорить герра Абронзиуса расстаться с ценными кадрами. Поскольку нет аргумента убедительней, чем чьи-то клыки в миллиметрах от вашей шеи, виконт вскочил со снега и подошел к Профессору, который уже грузил саквояж на сидение саней. Погруженный в мысли, витавшие возле парочки объемистых чемоданов, фон Кролок даже не пытался остановить сына. Но вместо того, чтобы обратить внимание на удлинившиеся клыки вампира, Абронзиус вдруг заинтересовался его раной.
— Превосходная работа, Альфред! — Профессор вынул из кармана лупу и рассмотрел перевязанное плечо виконта. — Я так и думал, что полоумный ретроград Блюхер завалил тебя на экзаменах из чистой подлости. О да, Альфред, он наточил на тебя зуб, когда ты отказался препарировать ту лягушку. Но я всегда знал, что из тебя выйдет хороший доктор.
Сара Шагал, поправлявшая прическу, громко фыркнула и выплюнула шпильки.
— Между прочим, это я перебинтовала Герберта!
Ответом ей послужил снисходительный смех фон Кролока.
— Ты? Да быть того не может, чтобы твои маленькие ручки были на это способны, Штернкинд. Заниматься медициной — это ведь не пряжу мотать, а куда более ответственное занятие.
— Отец, меня и правда перебинтовала Сара, — вступился Герберт, — хотя у Альфреда получилось бы не хуже.
— Пустое! — отмахнулся граф. — Хватит дурачится, сейчас не время для розыгрышей. Никогда не поверю, что у нашей Сары получился бы такой хороший результат. При всей моей к ней любви, она всего-навсего девица. А значит ее связь с медициной ограничивается разве что щипанием корпии. Видишь ли, Герберт, для занятий наукой требуется определенный уровень интеллектуального развития, который представительница прекрасного пола — увы! — просто не может достичь.
Но фроляйн Шагал крепко вцепилась в заслуженные лавры.
— Быть может, его сиятельство не будет столь уверен, если я скажу, что пуля прошла над легочной артерией, не задев ее, иначе было бы больше крови. Когда я осмотрела Герберта, то могла пронаблюдать очень быструю регенерацию кожных покровов, но поскольку кровь еще текла, я велела ему оставаться на снегу, чтобы сузились сосуды. Согласно логике, тогда он терял бы кровь в меньших объемах.
Девушка умолкла, заметив что мужчины, замерев в разных позах, внимали ей в молчаливом изумлении. Профессор смотрел на нее так, будто она была реинкарнацией Авиценны.
— Согласно чему? — переспросил он.
— Л-логике.
— Что, собственно, и следовало доказать, — усмехнулся фон Кролок. |