Эта Тиффани оказалась крупной красивой девицей с прической а‑ля индеец и неровно подстриженной по бокам, где были оставлены пряди наподобие бакенбардов. В носу у нее было кольцо, по паре колец в мочках обоих ушей и татуировка на пальцах: возле костяшек были вытатуированы буквы – на одной руке можно было прочесть: Л‑Е‑Д‑И, на другой: У‑Д‑А‑Ч‑А. На плече была татуировка в виде венка, внутри которого в две строки было выведено: «Кто жить спешит, тот умирает до срока». Пока Эди бродила по гостиной с урной, раздумывая, куда бы ее приткнуть, Тиффани подошла к Чили. Дерек на диване был занят пиццей – открывал стоявшую на стеклянном кофейном столике коробку.

– Привет! Меня зовут Тиффани. Мне очень нравятся ваши картины. Томми говорил, что я тоже могу попасть в картину, которую вы станете снимать про него. Только теперь, думаю, вы не захотите ее снимать.

– Нет, я не расстался с этой мыслью.

– Круто. Я бы снялась с удовольствием. Томми говорил, что я, возможно, сыграю самую себя – ну, знаете, секретаршу, которой здорово достается от того, кто будет играть Томми, но это круто, понимаете, это жизнь, то есть в жизни так и бывает, как в роли будет написано.

– Но вы ведь ладили с ним, не правда ли? – сказал Чили.

Но тут Дерек крикнул Тиффани:

– Я же сказал, чтобы не было анчоусов!

– Ты сказал, чтобы была самая большая специальная от Примо. А про анчоусы ты слова не сказал, – защищалась Тиффани.

– Ты же знаешь, что я их ненавижу!

– Но ты же ешь их сейчас, ведь правда? Дерек привстал с куском пиццы в руке. Он сказал:

– Так я их ем, по‑твоему, да? – и со всего размаху швырнул кусок пиццы так, что тот шмякнулся на мраморный пол вестибюля и тут же прилип к мрамору. Потом он схватил всю коробку и с криком: – Ясно? Вот как я их ем! – запустил коробку через комнату; коробка угодила в дверь, оттуда посыпались куски.

Чили сказал:

– Пойдемте! – и поманил Тиффани следовать за собой. Они вышли на террасу, а Тиффани тем временем все говорила о Дереке, о том, какой он 'грубый и как любит швыряться чем ни попадя.

– Позавчера мы случайно наткнулись по телевизору на старый фильм Пола Ньюмена «Карманные деньги», знаете? – и стали смотреть.

Чили кивнул.

– С Ли Марвином. Фильм скучноватый, надо сказать.

– Да. И, конечно, Дерек раскипятился, и как вы думаете, что он сделал?

– Сбросил телевизор с балкона.

– С третьего этажа. Телевизор упал на капот машины, прошиб его к чертовой матери, и догадайтесь, чья это оказалась машина! Управляющего нашего дома, а этот тип вот уже год пытается выгнать нас из квартиры. Дерек такой… уж не знаю даже, как сказать… глупый, что ли… или ненормальный.

– Но вы с ним живете?

– Временами.

– При всей его ненормальности? Она словно бы удивилась.

– Но он же не виноват, если таким родился. Просто уж такой он человек. Его словно толкает что‑то, какая‑то сила. Понимаете? Подхватывает и несет. А он ничего с этим не может поделать, пока его не отпустит.

Чили и не пытался слушать, вникать. Пусть себе говорит. Потом он спросил:

– Он на вас и руку поднимает?

– Когда очень уж раскипятится, то бывает, пробует. Иной раз хочется запустить в него каким‑нибудь тяжелым предметом вроде лампы и убраться от него к чертовой матери.

– С Томми вы были в близких отношениях?

– Он был моим боссом.