Обе девушки с удивлением смотрели на меня.

— Но, господин травник…

— Алониус. Просто Алониус. Мы же договорились.

— Но… Алониус, мне совсем не тяжело, и… это же моя обязанность, — робко попробовала возразить служанка.

— Здесь, в пещерах, у тебя будут те обязанности, которые я поручу. У всех остальных точно так же. Вот выпутаемся из этой истории, служи своей госпоже дальше, как служила. А пока, чтобы выбраться отсюда, господ и слуг не будет. Либо мы команда, либо нас сожрут поодиночке обитатели пещер.

Это я зря ввернул. Девушки испуганно заозирались, и даже Протис судорожно схватился за шпагу.

— Когда нужно будет бояться, я обязательно скажу, а пока можете успокоиться — никого в округе нет.

Я и в самом деле постоянно отслеживал обстановку. Ко мне снова вернулась привычка просматривать путь магическим зрением. Периодически я приостанавливался, концентрировался и внимательно прощупывал окружающее пространство нитью-лучом. Похоже, многократные попытки сложить шар Финь Ю на пределе сил постепенно развивали мои способности. Что же будет, когда я догадаюсь или, может быть, увижу, как его сложить? Мне уже не обязательно было ложиться поудобнее и долго настраиваться на слияние с магией — это получалось с каждым днём всё увереннее и надёжнее. Двигаться, разговаривать, видеть и обходить препятствия и одновременно следовать за лучом, чётко отслеживая обстановку, у меня ещё не получалось. Как слушать два разговора сразу. На сегодняшний день только один из них я «слышал» и понимал, другой же оставался на уровне: «Это разговор, слышу отдельные слова». Приходилось выбирать — отправлять сознание большей частью за лучом или оставлять в теле. Сейчас никаких живых существ, даже крыс, которые обычно есть везде, в окрестностях не наблюдалось.

Все расслабились. Олисия опустила сумку на пол и изумленно сказала:

— Но ведь благородным не подобает таскать вещи, когда есть слуги.

Это её изумление вместо, честно говоря, ожидаемого мной презрительного высокомерия многое прояснило. Может быть, я ошибаюсь, но очень похоже, что из-за продолжительной болезни круг общения девочки был очень ограничен, а самыми близкими друзьями и воспитателями стали рыцарские романы. Мы все творим себе кумиров, берём образцы для подражания из книг, легенд, рассказов других людей. Реже ими становятся известные нам реальные люди.

С годами мы меняем одних на других в зависимости от тех качеств, которые на данный конкретный момент для нас кажутся наиважнейшими. При этом часто принимаем внешнее, яркое и броское, что первым видится нам в этом образце, за его суть. Подобно тому как ученик художника, восхищенный своим наставником, перенимает его своеобразную манеру держать кисть и палитру за тот секрет, овладев которым можно встать вровень с творцом. Конечно, есть и такой приём обучения, когда требуется перенимать все движения мастера, в том числе и те, которые к самому ремеслу не имеют отношения. Однако так можно научить приёмам мастерства, но не искусству творения шедевров. Художник всегда рождается сам, творчески переработав наследие наставника.

Олисия, на мой взгляд, просто боялась отступить от тех канонов поведения, которые предписывали романы. Для неё понятие благородства связывалось исключительно с соблюдением правил этикета, норм куртуазного поведения и общения в соответствии с жёстко заданными социальными ролями. Кавалеры — хорошо воспитанны и образованны, целуют даме ручки, говорят комплименты, перед обедом убивают пару-тройку драконов в честь своей избранницы. Слуги — весёлые и плутоватые, любят почтительно кланяться, говорить к месту и не к месту: «Ваша милость», видят смысл жизни в услужении, иногда пьянствуют, часто бывают бестолковы. Лекари — старые и занудно педантичные, говорят: «Деточка», ласково ворчат на молодёжь, таскают в карманах мантии горькие микстуры и заставляют их пить.