Сегодня, впервые за всю мою врачебную карьеру, одна женщина налепила на свою медкарту несколько красных кружков. Ситуация непростая, так как она пришла на прием вместе со своим мужем и двухлетним ребенком. Я под всякими предлогами пытаюсь выпроводить мужа из помещения, однако у меня ничего не выходит. Я вызываю старшую акушерку и консультанта, и нам удается остаться с женщиной наедине.

Как бы мы ни старались быть помягче в своих расспросах, толку от этого никакого – она молчит, выглядит напуганной и ничего не понимающей. Десять минут спустя нам удается выяснить, что эти красные кружки стали одними из первых проявлений творческих наклонностей двухгодовалого ребенка, который налепил их в медкарту, когда ходил с мамой в туалет.

8. Ординатор – четвертая должность

На протяжении моей врачебной карьеры на каждые «не мог бы ты взглянуть на эту шишку/сыпь/пенис?», услышанные мной за пределами больничных стен, всегда приходилось как минимум одно «не знаю, как тебе это удается». Как правило, я слышал это от людей, которых бы и в присяжные не выбрали, не говоря уже о поступлении в мединститут, однако это ничего не меняет. Это тяжелая работа с точки зрения времени, сил и эмоций, которые на нее уходят, и для человека со стороны она является весьма незавидной.

Я занимался медициной уже шесть лет. Первоначальный блеск уже давно сошел. Не один раз мой палец зависал над кнопкой «да пошло оно все» – в дни, когда что-то шло не так, пациенты писали жалобы, рабочий график менялся в последний момент. Недостаточно для того, чтобы начать обводить объявления о работе в газете, однако определенно достаточно, чтобы начать раздумывать, нет ли у меня каких-нибудь давно потерянных тетушек-миллионерш при смерти.

В медицине меня удерживали две вещи. Во-первых, я слишком долго и усердно трудился, чтобы оказаться там, где я был сейчас. Во-вторых – и я понимаю, что это может звучать немного напыщенно, – это честь – иметь возможность играть столь важную роль в жизни других людей.

Может, ты и опоздал на час домой, однако опоздал из-за того, что не дал новоиспеченной матери умереть от потери крови. Пускай к тебе на прием в женскую консультацию и пришли 40 женщин вместо запланированных 20, однако эти 40 женщин доверяют тебе здоровье своих детей. Даже в самых ненавистных составляющих работы – лично для меня таковым был прием больных в урогинекологической клинике, куда приходили бабульки, чьи мышцы тазового дна были словно зыбучие пески, а матки вываливались прямо в их нижнее белье с начесом, – каждое принимаемое тобой решение способно неизмеримо улучшить качество чьей-то жизни. А затем какой-нибудь пациент чихает, приходится брать ведро с тряпкой, и начинаешь жалеть, что не занялся бухгалтерским учетом.

Можно проклинать работу с ее сумасшедшим графиком, мастерить куклы вуду руководства и даже носить с собой постоянно ампулу с рицином на случай встречи с министром здравоохранения, однако о каждом из своих пациентов ты заботишься по-настоящему.

Должно быть, у меня был эмоциональный подъем, когда на этой четвертой должности в роли ординатора я согласился представлять медицину на дне карьеры в моей бывшей школе. От меня требовалось все утро сидеть за столиком, в то время как куча долговязых выпускников шныряли вокруг и задавали вопросы про мою работу. Точнее, как оказалось, главным образом задавали вопросы другим людям про их более интересную и лучше оплачиваемую работу. Мой столик определенно выглядел наименее привлекательным – у всех остальных были стопки буклетов, коробки с ручками, сладости и брелоки для ключей. «Делойт» даже раздавали пончики, что, как по мне, так явное жульничество.

Что же такого я должен был показать детям, чтобы вызвать в них желание заниматься медициной? Игрушечные стетоскопы? Смузи из околоплодных вод? Ежедневники с вручную перечеркнутыми выходными, вечерами и рождественскими праздниками?

Ученики, что со мной разговаривали, были умными, целеустремленными и эрудированными.