«Мне тоже перепало. Ввалил ты, брат, и мне от души».

«Я не знал! Верьи так не поступают. Никто не пробовал».

Картина маслом. Призрак всего себя поставил на зеро и через несколько секунд сам бы стал зеро. А я, парализованный болевым шоком, ничем не мог помочь, не получалось перехватить пульт, и мои силы тоже стремительно таяли.

В следующее мгновение, стряхнув невидимого и тающего штирлица, Артур взял бы ситуацию под контроль. Наверно – нажал бы на кнопку, а нас держал на мушке.

Повезло. Бобик подстраховал.

Хорошо, когда вокруг понятливые и верные существа. Пусть даже они не люди.

* * *

Дюлька бежал к реке, сжимая копье. Оно здорово мешало.

На переправе у недостроенного моста уже скопились селяне. Все как и Дюлька – в кожаных латах с нашивками. За спиной – щиты. Вброд переходили на южный берег.

Там лежала распаханная степь. В нее сажали рожь. Пока не на всю глубину новых земель глейства. Только туда, куда дотянули канавы от реки. Степь слишком суха для зерновых.

Граница надежно укрыта живой изгородью. Кусты, усыпанные колючками и цветками ядовитого цвета, полукольцом обвили кусок целины. Вдоль реки далеко охватили справа и слева земли соседей, укрывая их от спепняков.

Но теперь со стороны изгороди валил дым. И именно туда через посыльных велел бежать глей.

По Закону, хрымы обязаны поддержать его на войне. За глея Гоша, не раздумывая, побежал бы и в степь, и куда дальше. Потому что видел – тот не пошлет на верную смерть никого из своих.

Нираг каждый месяц собирал сельских – обучал оборонительному строю. Похоже, пришел день, чтобы узнать, чему они научились.

Дюльке пятнадцать, его место в бою. Мама знает. Но хорошо, что она была в огороде, когда по улице промчался гонец. Пусть услышит о войне уже после победы.

А глея пусть спасет пресвятой Моуи.

Прибежали. Не успели отдышаться, Нираг начал выстраивать копейщиков. Объяснять в который раз: сомкнуться в линию, при приближении верховых упереть копье в землю и наступить, выставив острие вперед. При обстреле укрыться щитом. Все просто, очевидно. Но только пока нет впереди колдунов степняков.

Верхом на Буренке выехал глей.

– Земляки! Там – около тысячи дикарей. Не желающих пахать землю, растить домашнюю живность или даже гнать нир. Они хотят одного – отобрать наше. Спалить наши дома. Трахнуть наших женщин – матерей, сестер, любимых. Оставить после себя только перелище. Мы укрыты изгородью. Но колдуны привезли баллисты. Такие колдовские машины, забрасывающие бочонки с горящим маслом в кусты. Изгородь долго не выдержит. Один проход они пробьют. За проходом приготовлены кхары, укрытые деревянными щитами. Эти щиты уберегут их бока и ноги, когда кхаров пустят по горелому. Они протопчут тропу. И тогда хлынут сотни. Но мы не позволим. Отступать нельзя, позади – Кирах, ваш и мой дом.

Он оглянулся в сторону дыма.

– Держите строй здесь. Сотники! По команде – отступайте, держа линию. У них есть арбалетчики. Бьют на сто шагов. Закройтесь щитом. Когда верховые близко, арбалеты не стреляют, чтоб не задеть своих. Десятники! Смотрите за людьми. Один упал – сразу закрывайте брешь.

Глей говорил уважительно, как с благородными, доступно и понятно. Потом слово брал Нираг. Его слова тоже были доходчивыми, но другими: кто дрогнет, того он сам порубит на куски и скормит пырхам.

Машину, о которой говорил глей, Дюлька видел у замка, потом ее разломали, разобрали на дерево. Видать, у колдунов их много, над изгородью летают огненные шары и падают в заросли. Некоторые падают с этой стороны и катятся по земле, разбрызгивая огонь.