Хорошо, что здесь девушки не красятся. Вся краска с глаз оказалась бы на лбу. Огреб бы не пес, а я.

Замечу: если бы кто другой так вздумал миловаться с Бобиком, облаял бы. Признал только Мюи, кроме хозяина. Домашним хрымам позволяет себя кормить и терпит рядом с собой. И все.

– Куртку испортил…

Мюи выколупала из нее острый кусок металла. Жарко, кстати. Я скинул куртку и свитер. Футболка оказалась в крови. С лица ее Бобик смыл, до пуза не добрался. На футболке группа Kiss в молодости. В дырках и в моей кровищи – настоящие бруталы вампиры.

– Прости. Надо с Веруном потолковать.

Паузу сделал, чтоб Мюи пришла в себя и сохранила лицо. Спустила пар и видит: меня помяло не на шутку. А она – сперва с арбалетом, потом с кулаками. Теперь мнется, теребит шерсть на загривке Бобика и не знает, что дальше сказать.

Я снова потопал в рощу.

– Биб, тащи сюда Создателя.

В этот раз бог явился где то через четверть часа. Наверно, решил показать: он не дворовый хрым, прибегающий по щелчку пальцев. Я пенять не стал. Поклонился в пояс.

– Благодарен тебе, Верун. Жизнь мне спас. Я твой должник.

– Еще рощу посадишь! – тотчас откликнулся меркантильный дедок.

– Как земель прирежу себе – сразу. Обещаю. Я совсем мертвый был?

– Кровью истек – помер бы. А выжил бы – без глаз остался, – не стал скромничать тот. – Нехорошие люди ждут тебя. И матушку не повидал?

– Ни матушку, ни отца. Два шага всего ступил. Там тонкий провод был натянут. Только порвал его, не заметив, – взрыв.

– И помощник не заметил?

– Предупредил, но поздно. Тот мир ему плохо известен.

– Все равно. Непорядок. Хочешь – заменю его.

Такой себе гарантийный сервис…

– Спасибо, но не надо. Старается он. Скажи, Верун. Мама моя сердцем маялась. Могу тебя попросить – и ее подлечить? Если через переход в рощу приведу.

– Мало тебя приложило… Учти, там погибнешь – не спасу.

Не отказал. И то – хлеб. А домой сейчас и так не полезу. Взрыв тот наверняка как сигнализация сработал. Мол – бродит Гоша по своему сараю. А у сарая на снегу и следов нет. Мистика. А мистика всегда привлекает ненужное внимание.

Я почесал репу и внезапно переменил план.

Ведь переход то закрыть надо! Если и ППС в сарае остался – вообще труба. Коль зайдут туда чавелы еще раз и обнаружат игрушку пропавших сородичей, тогда точно будут искать меня до скончания века. Моего.

Вздохнув, я поперся по хоженой и такой знакомой тропе.

Переход остался открыт, из него тянуло колющей стужей. Пистолет пулемет к счастью, нашелся сразу.

Я шагнул на порог стальной двери, того самого «выставочного образца». Сразу захотелось схватить ППС и выпустить весь магазин в урода, поставившего на меня мину. Допустим, брюхо и морду мне Верун подлатал. А кто починит самогонный аппарат? Компрессор? Сварочник? Подъемник? И кучу всякого дорого мне оборудования, безжалостно посеченного осколками.

Хорошо, все спиртное вывез. Пожара не случилось, и том спасибо.

Шипели остатки аргона, вырываясь из продырявленного баллона. Через выбитое окно проник луч зимнего солнца, в нем крутились снежинки, опускающиеся на забросанный осколками и мусором пол. И тишина.

– Биб! Вылезай. Прошвырнись вокруг сарая, глянь – нет ли кого.

Выставив боевое охранение, рискнул ступить вперед. В памяти вдруг всплыл разговор с Веруном о родителях. Богу врать нельзя – он мне в мозги щупальце сунет и сам все узнает. Да совесть надо иметь, мама волнуется, пусть даже вида не покажет.