Белёные дома с резными ставнями, желтоватый камень церквей с прямоугольными колокольнями и кружевными аркадами. Даже в пасмурный день они казались преисполненными небывалого величия. Попадались и совсем древние, потемневшие, суровые, будто крепости, со сценами адовых мук над входом.

Этому краю предстояло стать её домом, по крайней мере, на пару лет, если не навсегда, и Стефания хотела лучше его рассмотреть. Прильнув к окну, кое-как найдя компромисс между приличиями и удобством, виконтесса впитывала в себя новые впечатления, гадая, есть ли на подаренных короной землях хоть какой-то дом. И как её там встретят. Пока, узнав, откуда они, на них косились, по возможности игнорируя нужды, притворяясь глухими и слепыми. Неприязнь читалась в каждом жесте, однажды им вслед полетели даже ругательства.

- Смерть выродку завоевателей, унижавших нашего герцога! - крик нищей старухи долго отзывался в ушах Стефании. Она даже расплакалась. Ребёнок, чутко реагировавший на её состояние, тут же заворочался, перепугав своей активностью. Опасаясь преждевременных родов, виконтесса забыла обо всём на свете.

Будущее дитя волновало Стефанию, служило причиной навязчивых страхов. Лорд Дуглас устал её успокаивать, проклиная возложенную на него миссию. Если бы не родство с Хлоей, он не стал бы церемониться с покинутой любовницей принца, но жена не простила бы дурного обращения с сестрой.

- Сперва нам надлежит показаться на глаза Его светлости, передать ему письмо, - наставлял лорд Амати. - Понимаю, вы плохо себя чувствуете, но постарайтесь произвести хорошее впечатление. Аудиенция будет недолгой и, боюсь, нам придётся её добиваться. Получите герцогскую грамоту на владение - и я доставлю вас в Каварду. Простите, но после сразу же уеду.

- Понимаю, - улыбнулась виконтесса. - Я и так отрываю вас от двора. Беременная, презираемая всеми женщина - не лучшая компания.

Лорд Дуглас промолчал: она была совершенно права.

Постепенно то здесь, то там, начали появляться песчаные откосы; дорога запетляла вверх-вниз. На вершинах холмов часто ставили часовни.

На подъезде к Амарене Стефания увидела море. Оно оказалось иным, нежели у Овмена, даже по цвету видно, что теплее. Делая изгиб, гористый берег обнажал полоску галечного пляжа, усыпанного перевёрнутыми лодками и просушивающимися на ветру рыболовными сетями.

И корабли… Те же знакомые силуэты кораблей, на которые взирали свысока пихты, тисы и белоснежные козы, бродившие по необжитым берегам. Они также вносили свою лепту в доход герцогства.

А ещё стало больше замков и схожих с ними господских домов в имениях. Только, увы, многие смотрели на путников пустыми глазницами и зияющей пустотой обвалившихся перекрытий.

Столица герцогства Лагиш - Амарена - раскинулась на берегах подковообразной бухты под защитой двух военных фортов и старинной крепости.

Война везде оставила свой отпечаток, опалив огнём и разрушив крепкие стены. Но лагишцы не теряли времени даром, в короткие сроки заново отстроив жилища, и начав восстанавливать фортификационные сооружения.

Над городом, на флагштоке герцогского замка, так же пострадавшего в ходе войны, реяло два полотнища - королевский штандарт и герб с маками. Лагишцы и здесь проявили непокорность.

Лежавший внизу порт уже полнился жизнью. У пристани покачивались корабли, уходившие в дальнее плаванье и возвратившиеся из него: море в Лагише замерзало позднее, нежели в Атвере, в декабре. Ругаясь, перекрикивались грузчики, толкая перед собой бочки, перетаскивая мешки и тюки.

Стефания, забыв о хмурых лицах встречных, частенько провожавших экипаж и его эскорт неприличными жестами, раскрыв рот, рассматривала дугу светло-коричневых стен гавани с затейливыми сторожевыми башенками, длинный мол и поновлённый маяк, такой далёкий, что она едва могла различить очертания. Виконтессу огорчали многочисленные дыры, обвалы, закопчённые камни и горы обгорелой древесины, на которые то здесь, то там натыкался глаз.