Впереди из стены торчала тумба автоматического газетчика. Антикварный образец — чугунная бочка с суставчатой рукой-манипулятором и одним-единственным окуляром в брезентовом кожухе.

— Остенвольф у стен Патройи! — чуть заикаясь, с металлическим призвуком заговорил автомат. Там стоял простенький фонограф со сменным цилиндром. Приглашенный актер наговаривал заголовки, цилиндры дублировались и развозились по Кетополису. — На никелевых рудниках мятеж! Покупайте «Кето-телеграф»! Покупайте! Сбежавшая обезьяна еще не найдена!

Механический глаз чуть двигался, провожая баржу. Раньше Планкет обязательно бы задержался и осмотрел механизм, но сейчас лишь бросил в его сторону полный тоски взгляд.

— Может, купим газету? — предложил Фласк. — Посмотрим объявления, вдруг кто продает череп?

— Если тебя интересуют объявления месячной давности, — Планкет дернул плечом. — Сомневаюсь, что ты найдешь у него более свежую прессу.

— Что-то, друг мой, вы приуныли. Рано еще вешать нос! Берите пример с меня — конечно я устал, ноги мои уже похожи на фарш, но я не падаю духом! Я верю, — скоро наши поиски завершаться таким успехом, о котором мы даже не могли мечтать.

В Мексику…

— Вот что я думаю, — продолжал Фласк. — Может, зайдем куда-нибудь и пропустим по стаканчику? Как тебе идея? А после с новыми, так сказать, силами?

Глава X

Политический моллюск

К цели Фласк вывел их за каких-то полчаса. Стоило только согласиться на выпивку, как певец глубоко втянул ноздрями стылый воздух и зашагал сперва по набережной, а потом по лабиринту узких улочек и грязных проулков. Планкет едва за ним поспевал, думая об удивительных способностях компаньона.

Фласк нашел бы кабак даже в незнакомом городе, глухой ночью и с завязанными глазами. И путь, который бы он предложил, был бы самым коротким и удобным. Словно система «Сайрус Фласк — место, где можно выпить подешевле» существовала, руководствуясь принципом наименьшего действия Ферма. Эти бы способности на поиски китового черепа… Но увы — здесь удивительный талант певца пасовал.

Вскоре они уже сидели у камина, в маленьком и грязном кабаке. Еда здесь была отвратительной, выпивка и того хуже, но в системе Фласка этот трактир стоял на первом месте. Здесь ему наливали бесплатно. Иногда.

— Меня подводит память или на прошлой неделе твое заведение называлось по-другому? — Фласк ладонью пригладил шевелюру в тщетной попытке придать ей хоть какую-то форму. Черные волосы певца блестели от влаги, двухбортное пальто короткого покроя сушилось у огня. Рядышком на вешалке исходил паром штормовой плащ Планкета.

Кабатчик, которого звали Клов Паландрик, нервно хохотнул.

— Ты как всегда прав, любезный кузен. И даже, стыдно признаться, вчера днем.

— Ну, и чего ради ты решил сменить название? — певец был явно озадачен.

— И не спрашивай. Помнишь, как мы назывались раньше? Мой «Одноногий моллюск» был знаменит на весь квартал. Выпить у «Одноногого», бежим к «Одноногому», драка — опять в «Одноногом». — Паландрик вытер нос засаленным полотенцем, шумно высморкался, пряча скупую слезу. — Это-то его и сгубило.

— Ээ… Кого?

— «Моллюска».

Насколько знал механик, Клов был единственным человеком, которому пение Фласка искренне нравилось.