Изменить размер шрифта - +

– Она была очаровательной и очень доброй. Делала мне маленькие подарки – новые тапочки, шоколад… А иногда даже дарила цветы. Я был в отчаянии, когда она умерла.

В квартире становится очень тихо. Даже уборщица, которая только что прошла в большую гостиную, похоже, работает совершенно бесшумно.

– Сколько вам тогда было лет? – спрашиваю я.

– Мсье Антуан, я старше вас на пять лет, значит, мне тогда было пятнадцать. Какая утрата…

– Вы помните день ее смерти?

– Это было ужасно, просто ужасно. Когда ее уносили… на этих носилках…

Очевидно, что он чувствует себя не в своей тарелке – ломает руки, шаркает ногами и не смотрит нам в глаза.

– Вы были на авеню Клебер, когда это случилось? – удивленно спрашивает Мелани.

– На авеню Клебер? – озадаченно переспрашивает Гаспар. – Нет, не помню. Это был такой ужасный день. Точно я ничего не скажу.

Он рывком встает и выходит из гостиной. Мы следуем за ним по пятам.

– Гаспар, – настойчиво зовет Мелани, – не могли бы вы ответить на мой вопрос? Очень прошу вас! Почему вы сказали, что видели, как уносили ее тело?

Мы втроем стоим в дверном проеме в темноте квартиры, в которую не проникает свет. Над нами угрожающе нависают полки с книгами. Бледные лица с любопытством смотрят на нас со старых портретов. И я мог бы поклясться, что мраморный бюст, стоящий на письменном столике неподалеку, тоже чего-то ждет.

Гаспар не разжимает губ. Его щеки покраснели. Он дрожит. На лбу выступил пот.

– Что-то не так? – ласково спрашивает у него Мелани.

Он с трудом сглатывает. Мы следим взглядом за движением его адамова яблока.

– Нет-нет, – бормочет Гаспар, качая головой. – Я не могу.

Я хватаю его за руку. Сквозь дешевую ткань его костюма я ощущаю слабое костлявое тело.

– Вы знаете что-то, что могли бы нам рассказать? – спрашиваю я более твердым, чем у сестры, голосом.

Он, дрожа, вытирает лоб тыльной стороной ладони и делает шаг назад.

– Только не здесь! – наконец говорит он.

Мы с Мелани обмениваемся взглядами.

– А где? – спрашивает она.

Перебирая худыми дрожащими ногами, Гаспар уже пробежал половину коридора.

– В моей комнате, на шестом этаже. Через пять минут.

Он исчезает. Уборщица только что включила пылесос. Мы с Мелани, застыв на месте, переглядываемся. И выходим из квартиры.

 

 

Мы поднимаемся на шестой этаж. И молчим, хотя вопросы вертятся у меня в голове, и я уверен, что Мелани думает о том же.

Шестой этаж – это иной мир: черный пол, в коридор, по которому гуляет сквозняк, выходит несколько десятков пронумерованных дверей. Слышен шум включенного фена. Агрессивный рев телевизора Какие-то люди ругаются на иностранном языке. Звонок мобильного. Крик младенца. Одна из дверей открывается, и какая-то женщина окидывает нас подозрительным взглядом. За ее спиной видна ее комната – низкий, с пятнами сырости потолок, грязная мебель. За которой из дверей живет Гаспар? Он не сказал нам номер. Он спрятался? Он чего-то боится? Я уверен, что он ждет нас, ломая руки и, может быть, дрожа, но все-таки ждет. Должно быть, он как раз собирается с силами.

Я не отвожу взгляда от узких прямых плеч Мелани в зимнем пальто. Она идет уверенным, размеренным шагом. Она хочет знать. Ну а я-то чего боюсь?

Гаспар ожидает нас в конце коридора. Лицо у него все еще красное. Он быстро впускает нас в комнату, словно боится, что кто-то нас увидит. После холодного коридора кажется, что в комнате очень жарко. Электрический обогреватель работает на максимальной мощности, издавая тихое гудение.

Быстрый переход