Глаза девушки блеснули заинтересованно.

    - Ну-у-у и? - протянула она, надув густо напомаженные губки.

    - Вот, - сказал Эдик, выдернул из кармана и протянул Амалии вычурную подвеску с прозрачным камнем. - Настоящий бриллиант, три с половиной карата. Мне передал его поверенный вместе с письмом дедушки. Фамильная драгоценность. Стоит столько же, сколько составляет твое полугодовое жалованье.

    - Какое жалованье? - насторожилась девушка.

    - Ну да, - спохватился Эдик. - Какое у тебя здесь жалованье. Живешь себе на гонорары. Словно писатель какой-нибудь. - В голове Эдварда мгновенно всплыл четкий образ - важный бородатый графоман с трубкой в руке - литератор Афанасьев, наивно ссудивший Цитрусу последние две тысячи рублей на строительство плотины в Нангуру, на планете-пустыне, где последние пару миллиардов лет даже следов воды не было. - Я имею в виду то жалованье, которое намереваюсь платить тебе. Тысячу рублей в месяц. А, может, и полторы.

    - Ты душка, Эдик! - воскликнула Амалия, вешаясь молодому человеку на шею.

    - Ты в этом когда-то сомневалась? - проговорил он, торопливо ощупывая соблазнительные девичьи формы.

    Стеклянной подвески было немного жаль. Ее Цитрус выменял у мальчишек на полностью разряженный одноразовый газовый пистолет «глюк». Но, с другой стороны, из-за этой подвески его три раза едва не побили.

    Собственно, неприятности начинались каждый раз, когда Эдик хотел поставить подвеску на кон или заложить за тысячу рублей - десятую часть от ее «реальной» стоимости. Вещица была сделана неплохо. Не всякий отличит стекло от алмаза. Да только Цитрусу попадались сплошные специалисты. Один ювелир с кроваво-красными злыми глазками бежал за ним несколько кварталов, пока не споткнулся и не протаранил головой телефонную будку. Так что пусть Амалия порадуется, а он избавится от соблазна - попробовать сбыть поддельную ценность так и подмывало. Но засыпаться на такой ерунде Эдику не хотелось.

    Он уже собирался покинуть счастливую Амалию, поцеловал ее напоследок в шейку, когда, покачивая тяжелыми бедрами, в переулок выплыла Роза Кухарка, «мамаша» большинства местных девиц, и, увидев Цитруса, огласила окрестности громоподобным рыком:

    - Эдуа-а-а-ард?! Ну, наконец-то!

    - Принес же черт, - пробормотал Цитрус, отстраняясь от Амалии.

    Роза стремительно приближалась, выкрикивая:

    - Ты что же, не помнишь, что пользовался моими девочками, да еще взял у меня триста рубликов под верный прожект и обещал через неделю отдать четыреста! Прошло уже три недели, а денег я так и не вижу! Хорошо хоть увидела твою гнусную рожу!

    Эдик огляделся. Бежать?! Но куда?! С Розой Кухаркой лучше не связываться. Кулаком она молодого бычка с ног свалит. Только с голыми руками «мадам» на людей никогда не бросалась - имелась у нее милая привычка носить с собой деревянную колотушку, какой хорошие хозяйки мнут пюре из твердоклонированного картофеля. А еще чеснокодавилку, ее Роза использовала вместо кастета. Имелись в арсенале мадам и прочие твердые и тяжелые предметы кухонного обихода. Готовить Роза очень любила и посвящала этому всё свободное время. Считала, что девочек с улицы надо подкармливать - на кости только собаки бросаются, а никак не богатые мужчины. Поэтому на разборки и на обход района она выходила прямо из кухни. Забредшим сюда по досадной случайности чужакам можно было только посочувствовать. Полиция регулярно вывозила из района трупы с отпечатком молотка для отбивания мяса на лбу и следами скалки на изрядно помятых лицах.

    К сожалению, что прихватила с собой Роза сейчас, определить было нельзя - руки она держала за необъятной спиной.