– Ваше величество, я согласен с вами. Надеюсь, я никогда не стану столь доверчив, чтобы после обмена рукопожатием с английским лордом не проверить свои карманы! И тем не менее ваш посол сообщает, что их король почти не разговаривает с ним и всячески его избегает. Этот Генрих пошел не в отца, иначе они уже давно вновь принялись бы опустошать Францию. Я уверен, это предложение свидетельствует об их слабости, и благодаря этой слабости мы сможем вернуть утраченные нами земли. В пользу Анжу, ваше величество, но также и в пользу Франции. Как мы можем позволить себе упустить такую возможность?

– Именно поэтому я подозреваю, что они устроили нам ловушку, – мрачно произнес король, сделав глоток горячего вина и выдохнув облачко пара. – О, я могу поверить в то, что им нужна французская принцесса для улучшения их прогнившей династии, для насыщения ее свежей кровью. Двух моих сестер отдали англичанам, Рене. В последние годы мой отец был… несколько непостоянен. Думаю, он не осознавал полностью опасность своего шага, когда отдавал Изабеллу их королю Ричарду и мою любимую Екатерину английскому мяснику. Стоит ли удивляться, что теперь они претендуют на мой престол, мое наследство? Разве это не наглость, Рене? Этот мальчик Генрих наполовину ангел, наполовину дьявол. Подумать только, английский король – мой племянник! Святые, должно быть, смеются – или плачут, даже и не знаю.

Король осушил кубок, засунув внутрь свой длинный нос, скривился, будто ему в рот попал осадок, и смахнул рукавом с губ темно-красные капли. Погрузившись в мысли, он сделал ленивый жест отцу Маргариты, который вновь наполнил кубок и вынул из камина еще одну кочергу.

– Я не хочу подкреплять их претензии еще одной каплей французской крови, лорд Анжу. Вы хотите, чтобы я оставил без наследства своих детей ради иностранного короля? И во имя чего? Маленького Анжу? Мэна? Перемирия? Скорее я соберу армию, разобью их в пух и прах и сброшу в море. Вот что я хочу сделать, вместо того чтобы заключать перемирие. Разве можно, обладая достоинством и честью, спокойно смотреть, как они торгуют пшеницей и соленым горошком в Кале, попирая ногами землю Франции?

Маргарита сверху видела, как изменилось выражение лица отца. Прежде чем ответить королю, он задумался, очевидно, тщательно подбирая слова. Она знала, что мать дает ему конопляное масло и отвар сенны, поскольку он страдал запорами вследствие длительного пребывания в заключении. Его обычно бледное, одутловатое лицо налилось кровью от вина или жара, исходившего от камина, и Маргарите казалось, будто этот человек изнутри наполнен чем-то отвратительным.

Испытываемое ею чувство неприязни к нему было настолько сильным, что она, вопреки здравому смыслу, желала, чтобы ему не удалось добиться того, к чему он стремился.

– Ваша величество, я в полном вашем распоряжении. Если вы скажете, что нужно воевать, весной я отправлюсь с армией в поход против англичан. Вероятно, нам опять будет сопутствовать удача, как в случае с Орлеаном.

– Или как в случае с Азенкуром, – язвительно произнес король.

Его рука дернулась, как будто он собирался швырнуть кубок в огонь. Сделав видимое усилие, Карл взял себя в руки.

– Клянусь, если бы я был уверен в победе, то завтра же поднял бы знамена.

Некоторое время он размышлял, пристально глядя на колеблющиеся языки пламени.

– Но я видел, как сражаются англичане. Я помню этих краснолицых, торжествующе ревущих животных. Им неведома культура, они настоящие дикари. Вам это известно, Рене. Вы видели этих мужланов, с их мечами и луками, этих толстых мясников, способных только убивать.

Он в раздражении махнул рукой, словно отгоняя неприятные воспоминания, но Рене все же осмелился перебить короля, прежде чем тот успел окончательно похоронить все его надежды и планы.