Торговец согласился, он даже не спорил. Хотя что-то в этой женщине непонятного возраста пугало его. Наверное, глаза, в которые невозможно прямо смотреть.

Он пытался заговорить с Каялой; скорее, чтобы развеять свои непонятные страхи, но встретил ледяную стену.

В ней было что-то страшное. Что-то нечеловеческое. Демоническое, если хотите. Страх, царящий в гнетущей тишине мертвых городов и заброшенных подземелий. Парализующий; от которого не убежишь, да и не подумаешь бежать…

«Скорей бы доехать и забыть о ней!» — думал несчастный торгаш… Он не понимал, как это он вообще согласился везти ее, да еще и ехать в сторону, совершенно противоположную той, куда он хотел попасть…

Глава двадцатая. По ночам…

Обтаявшие, лишь кое-где припорошенные мокрым снегом стеклянные горы в предзакатных лучах выглядели фантастично. Невероятная масса волнистых наплывов цвета коричневого бутылочного стекла с золотистыми прожилками… взрывы, гремевшие здесь превратили груды песка в настоящее произведение искусства…

Когда-то через горы проходила тропа. Там, где наплывы были более плоскими и их надежно покрывал снег, по которому не скользили ноги. Но тропу стоптали в ледяную дорожку много лет назад. Ив, отец Миха, рассказывал, как летел с нее вниз со свистом… Она так и осталась, эта дорожка. Лед льдом. Вечно подтаивает и замерзает обратно, становясь еще более скользкой и гладкой… К тому же, на снегоходе по ней пробраться нереально. Можно только объехать горы… Причем с любой стороны: можно ближе к морю, а можно по стеклянной равнине. Они выбрали второе, завороженные красотой ало-рыжих гор — словно кубики льда в стакане с закатным маревом…

Уставшие спать каждую ночь как в кабине, так и в кузове, Мих и Дар единогласно решили остановиться и развести теплый костерок под защитой стеклянных стен. Рая и Нефью только пожали плечами; хотя, вроде бы, ничего против не имели…

«Солома», хоть и цветущая, горела замечательно, правда, хватило ее ненадолго. Мусор же(его везде полно, конечно) горел неохотно, потому что он порой был откровенно мокрым: снег, особенно в это время года, имел свойство подтаивать. Впрочем, мальчишки были настырны: Мих даже «черной валюты» не пожалел — полил-таки, хоть и экономно, кучу обледенелых деревяшек и тряпок нефтью из канистры. После этого огонь перестал капризничать. Можно было даже подкладывать новый сырой мусор — тот сох и начинал гореть…

Одеяла и джинсу постелили прямо на стекло. Валяться на такой «кровати» было невероятно удобно. По крайней мере, так казалось после кабины, где спать приходилось сидя, и кузова, где спать приходилось, скрючившись между тюками…

В итоге все четверо, каждый зарывшись в свою кучу штанов и курток, лежали вокруг костра и блаженно грелись, разглядывая эту пляску огненных саламандр…

— Вы хотите что-то рассказать, — спокойно сообщил Мих, имея в виду Раю и Нефью.

— Да, хотим, — хором согласились они. Рая продолжила: — Тринадцать лет назад рухнул купол. Вы знаете это, — мальчишки кивнули. — Этот купол держался много лет. «Зимняя Веда» была написана до того, как он появился… значит, он был около тридцати лет…

— А что та… — начал было Дар, но Нефью жестом остановил его: вопросы потом.

— Вы понимаете: купол был тридцать лет и рухнул в один день. И не сам он рухнул, поймите, — Рая замолчала.

— Существуют люди, которые имеют большую личную силу, — продолжил Нефью.