Парни, за секунду осваиваясь с новыми ощущениями, подпрыгнули и встряхнули в воздухе руками-ногами.

— Да ну нах*й, — неожиданно прорезался долбаный русский.

После чего резко развернулся (как будто сам был на нейро-усилении) и припустил бегом от них.

Бойл, Макс и Вилли, удивлённо переглянувшись, практически молча махнули за ним.

Происходившее было настолько странным, что подвели их именно рабочие рефлексы. Когда они, наддав скорости и свернув за угол, рассчитывали выскочить на прямую (там догнать русского было бы вопросом минуты), они дружно врезались в перегородивший тротуар патрульный мобиль копов.

— Бля-я-я… — простонал бригадир, лихорадочно выходя из боевого режима.

Поскольку напарники этого расширения законопослушно не имели и висели сейчас на его концентраторе, они вообще попадали на дорожное покрытие, как кегли — из-за его резкого отключения.

Патруль, как назло, был усиленным: один полицейский, не отвлекаясь на разбирательство, уже предсказуемо паковал русского. Видимо, тот выскочил на них так неожиданно, что врезался в кого-то.

Трое других, моментально сориентировавшись, взяли на прицел Бойла, расходясь дугой, чтобы не закрывать друг другу сектора.

Чёрт. Надо же так вляпаться. Страшно представить, что скажет Уркидес. Теперь без него точно не отмазаться.

— Обнаружена незаконная работа специфических программ нейро-концентратора! — забормотал датчик на поясе одного из копов. — Внимание! Обнаружена незаконная работа специфических программ нейро-концентратора!..

Понятно, что выйти из режима полностью бригадир не успел. Да и не отбивающие дупля соратники по борьбе, мусорными пакетами валяющиеся на асфальте, красноречиво подтверждали правоту полицейской говорилки.

— Э-э, может, как-нибудь разойдёмся? — на всякий случай предложил Бойл. — Отблагодарю по-взрослому.

Копы, как назло, договариваться были не склонны.

Ещё через минуту он, Макс и Вилли ехали в полицейский участок в отсеке для транспортировки задержанных. Частично со случившимся его примирял русский, которого тащили туда же, в соседней клетке.

* * *

Виктория Абилхакимова, врач-интерн, 7 курс медицинского университета имени Асфендиярова.

Долбаный треш и угар. Как-то это всё тухло и выглядит, и ощущается.

Начать с того, что местные аборигены могут движением бровей менять собственный мышечный тонус.

Даже не так, бред несу… Об их реальном тонусе могу только догадываться, хотя спортивный опыт и говорит, что не ошибаюсь даже сквозь одежду.

Мышечная производительность местных может быть произвольно увеличена, а здесь начинается самое интересное: усилиться они могут независимо от тонуса их мышц, вот.

Говоря простым языком, это как если школьник по щучьему велению на время получает мышечный корсет чемпиона мира.

Не будь я врачом и не имей одновременно спортивного опыта — вывод был бы не так очевиден. Однако некоторую практику работы с человеческим телом (в обеих ипостасях) не пропьёшь и не потеряешь.

Не знаю, как на моём месте вёл бы себя записной мужик, но я — не он. Уж по крайней мере, психологически.

Кстати, именно это в своё время и доставляло мне проблем в отношениях с мужиками! Когда узнавали, чем занимаюсь помимо учёбы в институте, сразу начинались дурацкие вопросы и идиотские преданные взгляды собачьими глазами: "А мужика ты сможешь завалить сама? Какого веса? С одного удара?".

"А сколько тебе платят в сборной? А если сравнивать с мужской сборной по боксу, это мало или много?".

"А если меня будут бить в кабаке, ну или менты на улице, ты поможешь? Сможешь вырубить мента с одного удара?".

Впрочем, подобный идиотизм начинался только с малознакомыми.