С неприятно быстро бьющимся сердцем она вышла на ослепляющую жару и, проворно подбежав туда, где он лежал, мягко коснулась его локтя:

— Мистер Бове, мистер Бове?

Ни какого движения. У нее внутри стал образовываться маленький узел дурного предчувствия. Конечно же, он не мог так быстро заснуть, возможно, он уже получил тепловой удар.

— Мистер Бове, — настойчиво повторила она и потрясла его за плечи.

И снова никакой реакции.

Сдерживая рыдания, Харриет наклонилась над ним и взяла его за запястье, чтобы пощупать пульс. Ее рука была немедленно поймана и сжата, накидка соскользнула с лица, и его глаза оказались так близко к ее глазам, что она смогла разглядеть крошечные золотые точки возле зрачков.

— Отпустите меня!

Когда она постаралась выдернуть руку из его хватки, Рауль отпустил ее так внезапно, что Харриет упала навзничь на песок.

— Я принял вас за враждебного араба.

С белозубой улыбкой он смотрел, как Харриет поднимается на ноги, отряхивает с юбки песок и откидывает с глаз волосы.

— Лжец! Вы прекрасно знали, что это я.

— Верно, — согласился он, легко вставая. — От арабов не пахнет так приятно.

— Вы не хотите узнать причину, по которой я вас разбудила? — спросила Харриет, чувствуя постыдный прилив радости видеть его живым.

— Нет. — Он уже уверенно шагал к палатке. — Я знаю причину. — Он остановился у входа и придержал для нее полог. — Христианское сострадание. Разве могла дочка миссионера допустить, чтобы человек умер в нескольких шагах от нее, беспомощный и беззащитный?

— Вы издеваетесь надо мной! — бросила Харриет сквозь зубы.

— Против собственной воли должен признаться, мисс Латимер, что вы доставили мне удовольствие, — еще шире улыбнулся Рауль.

Рассердившись и уже сожалея о своем решении, она вошла в палатку. Вместо того чтобы благодарить ее, он дерзит. Ему пошло бы на пользу, если бы ее христианское сострадание не просыпалось.

— Я нахожу вас невыносимым, мистер Бове, — ложась, холодно сообщила Харриет и отодвинулась как можно дальше от него, а он, отстегнув украшенный драгоценными камнями кинжал, удобно вытянулся рядом с ней.

— Я нахожу вас очаровательной, мисс Латимер, — объявил Рауль и уже через несколько минут глубоко и ровно дышал во сне.

У Харриет все чувства были взбудоражены, и сон пришел к ней не так быстро. Она посмотрела сбоку на Рауля — на разлетающиеся крыльями брови и длинные темные ресницы, на высокие скулы и крупный орлиный нос, делавшие его лицо таким неотразимым, на чувственный рот — и ощутила, как жар, вызванный совсем не солнцем, заливает ее тело при воспоминании, которое разбудил его рот. Было бы лучше всего забыть тот инцидент. Перед сном Рауль снял свою головную накидку, и черные кудрявые волосы в беспорядке падали ему на лоб. Таким волосам позавидовала бы и женщина — густые, блестящие, закрученные как пружина, — и Харриет с трудом поборола желание потрогать их.

В то время, когда солнце уже достигло полуденной силы, она размышляла над тем, кем был этот мужчина, спавший рядом с ней. Он знал о ней все, однако она знала только, что его зовут Рауль Бове и что он географ. Прежде всего — что привело его в Африку? Что удерживает его здесь? Если судить по темно-оливковому цвету его кожи, то он жил и работал в этих местах уже много лет.