|
Уйдя с арены, я позволил себя нести. В Бычьем Дворе наша знахарка обмыла и перевязала мне ногу, дала укрепляющего питья, горячего и пряного… Актор сидел рядом и насвистывал сквозь зубы. Глаза наши встретились - он показал взглядом на знахарку, покачал головой - молчи, мол, - и отошел. Подошла Фалестра, встала возле моей циновки - одна рука на бедре, другой чешет свою черноволосую голову… Я поманил ее поближе, она наклонилась. И смотрела на меня не как женщина на раненого, а как настороженный воин в засаде, ждущий команды. Я тихо сказал: - Быка чем-то напоили. Она кивнула. - Оружие хорошо спрятано? Астерион что-то узнал, - говорю. Говорю, а сам думаю - скоро ли он пришлет за мной и какой смертью заставит умирать. - Много он знать не может, иначе бы нашего оружия уже не было. - Это она верно сказала, Фалестра. - Спрятано все хорошо, - говорит, - а ты не волнуйся; ведь ты же ни на что не будешь годен, пока не отдохнешь. Она отошла и - я видел - разогнала плясунов, которые собирались подойти говорить со мной. Да, она была умница, Фалестра, - она знала, что если я не отдохну сейчас, то потом может не остаться времени. Я лежал и обдумывал ее слова, а мысли плыли медленно и словно в тумане - от слабости и от лекарства. «Он не знает, что я убил Миноса, иначе открыто казнил бы меня. Он не знает об оружии, иначе его бы уже отобрали. Но, быть может, он знает о Владычице? Или о том, кого она имела в виду, когда пророчествовала? Он допрашивал Пирима или его сыновей? Что он знает?» - так я думал. Но сон наваливался на меня, несмотря на все мои тревоги, и я снова услышал ропот критян, думавших, что бог убил быка у моих ног. Что ж, конечно же он был с нами… Мне казалось, что я и сейчас ощущаю его присутствие: суровая торжественность витала вокруг, и обычный шум Бычьего Двора казался слишком громким, непривычно мешал мне… Но даже подумав об этом, я все равно уснул. Мне снилось детство: я служил в храме на острове и слушал священный источник в полуденной тишине. Когда проснулся, зажигали лампы и плясуны садились ужинать. Аминтор, наверно, ждал, когда я открою глаза, - тотчас подошел и спросил, чего мне принести. Я сел, хоть едва смог, и первым делом спросил, есть ли новости о смерти Миноса. Он огляделся - вокруг нас никого не было, все плясуны сидели у стола. - Нет, Тезей… Кто тебе сказал? Ему можно верить?… Сегодня разошелся совсем другой слух: говорят, что, когда флот уходил на Сицилию, перед штормами, Минос пошел с флотом, но это держится в тайне. Говорят, он хотел захватить остров врасплох, и потому никто ничего не должен был знать. В Малом Дворце эти слухи опровергают, потому все уверены, что это правда. Он принес мне суп, ячменную лепешку и медовых сотов… Я ел лежа, облокотившись на локоть, и размышлял, сколько времени пройдет до тех пор, как из Сицилии придет известие о смерти Миноса. Но на самом деле, до чего умен скот! И быстро соображает… Отрицать эти слухи - это было здорово придумано; я должен был признаться себе, что сам бы не додумался. Но - раз так - ему нужно время, он еще не готов… Подошла знахарка, ощупала меня… Потом смазала маслом и принялась массировать: растирала, стукала, шлепала, мяла… Бормоча, заклинания, осмотрела рану и сказала, что заживает быстро. За столом плясуны сидели над нашим разбавленным вином - это был последний час общей беседы, перед тем как уводили девушек. Я растянулся под руками старухи и чувствовал, как расслабляются, оживают мышцы, как веселее бежит по телу кровь… Боль прошла. Лишь рана саднила от вина да по-прежнему хотелось спать. Когда она ушла, я повернулся на бок - собирался уснуть снова - и увидел, что Актор стоит возле моего ложа. - Ну, - говорит, - значит, ты снова ожил. Я напишу это у входа в Бычий Двор, чтобы не бегать отвечать на вопросы о тебе. Поспал ты неплохо… Когда ты тут лежал во время землетрясения, а все эти чужеземцы не знали, что это такое, и вопили, призывая своих богов, я подошел поглядеть, не умер ли А ты - причмокивал как младенец!… - Землетрясение?… Ах да, конечно! - говорю. |
