– Может быть, и молодые, а может, и нет… – снова потрепал свою шевелюру Изольд. – Сейчас в компьютерах и старички шарят… Продвинутые… Не все же, простите, Виктор Павлович, такие «деревянные» пользователи, как вы…

– Конечно, не все, – кивнул Борисов.

Разговор с Изей Лившицем немного успокоил его, укрепив в мысли, что надпись в арке – всё таки дело рук каких то молодых шалопаев, которым занять себя нечем.

«Троллинг»! Ну и словечко придумали! Им забава, а кому то – горе!

Борисов живо представил, как, поверив этой дурацкой шуточке, какой нибудь мужик по имени Виктор начнёт разборки со своей благоверной… Слово за слово, устроит ей скандал посреди ночи… Соседи вызовут полицию… Мужик повинится, пообещает вести себя хорошо, а когда наряд уедет, распустит руки и за нож схватится… Баба завизжит, кровь брызнет в разные стороны… А дальше – обведённый мелом силуэт на полу и дети сироты… Картинка прямо для сюжета местного скандального тележурналиста Шеремута.

«Такая молодёжь пошла безалаберная, зацикленная на себе! Что им другие люди, их переживания, их чувства?.. – грустно подумал Борисов. – Каждый теперь – центр Вселенной, и все выёживаются, выделываются, самоутвердиться хотят! Неужели мы в юности такими же были? – задал он себе неудобный вопрос. И, подумав, констатировал: – Нет, мы точно были другими!»

Глава вторая

1

Прапорщика Павла Андреевича Борисова перевели служить в Челябинск на аэродром Шагол – механиком в «придворный» авиационный полк, обеспечивающий полёты курсантов штурманского училища, когда его сыну Виктору предстояло пойти в шестой класс. Свободного жилья в гарнизоне не нашлось, и Челябинская КЭЧ выделила Борисовым однокомнатную «хрущёвку» в Металлургическом районе. По договору квартира предназначалась для временного проживания, пока её хозяин – штурман, служил в Группе советских войск в Германии.

Переезд совпал с началом нового учебного года. И школа оказалась поблизости – на улице Богдана Хмельницкого – старинная, с колоннами на входе, с гулкими лестничными пролётами и широкими коридорами.

– У нас лучшая школа в районе, – предупредила, разглядывая документы Борисова, строгая завуч в пенсе со шнурочком, как в кино у дореволюционных учительниц. – Надеюсь, Виктор, успеваемость у тебя не снизится… Смотри, если ты собираешься плохо учиться, то придётся искать другую школу…

– Он будет стараться, Нина Алексеевна, – ответила за оробевшего сына Татьяна Петровна.

– Старайся, Борисов! – напутствовала строгая Нина Алексеевна, определив его в шестой «г». – И чтоб никаких безобразий!..

Через пару дней обучения в «лучшей школе района» Борисову устроили «прописку». Он немного задержался после уроков, перекладывая книги и тетради с парты в новенький портфель. Все ученики уже разошлись, только у доски копошилась дежурная по классу. Борисов, закончив сборы, уже направлялся к выходу, когда в класс вошли несколько его одноклассников. Возглавлял их второгодник и закоренелый двоечник Щуплов. Рослый, на голову выше всех остальных, он, неизвестно по какой причине, сразу невзлюбил Борисова: норовил толкнуть его или, проходя мимо, зацепить плечом. Борисов уклонялся от столкновений, но теперь отступать было некуда.

– Катька! Брысь отсюда! – прицыкнул Щуплов на дежурную. Она стремительно выбежала из класса, забыв свой портфель.

Щуплов и двое пацанов подошли к Борисову вплотную, а ещё один остался у двери – на «шухере».