– Я боюсь, – прошептала Филиппа. – Я так боюсь, что меня тошнит.

– А ваша тошнота не признак того, что ваши развлечения с женихом зашли слишком далеко? – Амалия приподняла бровь, а Филиппа покачала головой. У нее совсем недавно закончилось женское недомогание, так что она была уверена в том, что не носит под сердцем дитя. – Жаль. Тогда, чего вы боитесь? Самое страшное, чего может опасаться девушка – это впервые разделить постель с мужчиной, ставшим ее мужем. У вас все это уже в прошлом, так что не вижу повода для паники. Соберитесь, ваше высочество. Вы – французская принцесса крови, вы не можете показать своим подданным, что вас тревожит этот брак, к тому же, ваш жених просто необычайно хорош, – и она нагнулась к ней поближе. – А он так же хорош в постели, как выглядит? – вот сейчас Филиппа вспыхнула. – Вот так, ваше высочество. Думайте об этом. Думайте о том, что сегодня ваш в высшей степени привлекательный супруг будет принадлежать вам без остатка.

Амалия-Габриэла улыбнулась и вышла, видя, как затуманился взгляд принцессы и как она медленно расправила плечи.

– Ну что, все в порядке? – к ней подбежала статс-дама, которая и позвала ее на помощь, как только стало известно, что Филиппа находится на грани истерики и вот-вот откажется выходить замуж.

– О, да, – Амалия-Габриэла похлопала Анну Гавриловну по руке. – Это была весьма правильная идея пригласить меня. Русские дамы в этом плане несколько более скромны, нежели мы, француженки, которые любят жизнь во всех ее проявлениях. Я всего лишь напомнила ее высочеству, что она выходит замуж не за одышливого старика, как это вполне могло произойти, а за весьма привлекательного молодого мужчину, с которым ее ждет немало удовольствий, – Анна Гавриловна почувствовала, как у нее порозовели скулы. Амалия-Габриэла права, ей бы никогда в голову не пришло утешать государыню подобными словами.

В этот момент распахнулась дверь и в будуар влетел Орлеанский шевалье, уже одетый к торжеству, слегка оплывший, но трезвый, только вот с мокрой головой. Создавалось ощущение, что его долго макали в бочку с водой головой, пока он достаточно не пришел в себя, чтобы выполнить свои несложные обязанности посаженого отца. После этого он снова мог приступить к своим алкогольным излияниям, чем он и занимался с тех самых пор, как встретился в Петербурге с братьями Шуваловыми. Они даже не помнили, как вернулись в Москву. Но сейчас это было не важно. Важным оставалось то, что он должен был проследить, чтобы на этот раз Филиппа вышла наконец-то замуж, положив конец тем неприятностям, что свалились на Бурбонов в частности и из-за нее.

Воронцов наконец нашел нужные букеты цветов и их разобрали фрейлины, а юные братья Толстые ожидали, когда выйдет Филиппа, чтобы приготовиться нести тяжелый шлейф ее платья до самого алтаря.

– Запомните, вы ведете невесту до западной стены храма, где будет ждать жених. Там вы вручаете ее руку жениху и до алтаря они идут уже в сопровождение свидетелей таинства, которые будут держать на ними венчальные венцы до тех пор, пока священник не возложит им их на головы, – Анна Гавриловна говорила по-французски, пытаясь донести до Филиппа все тонкости церемонии.

– Я помню, мадам, не волнуйтесь, – Филипп Орлеанский ухмыльнулся, и тут дверь в спальню открылась и вышла невеста. – О, Боже, я даже не представлял, что ты такая красивая, – выпалил он, увидев Филиппу. Сделав шаг, он поцеловал сестру в лоб и набросил ей на лицо и плечи полупрозрачную фату. – Поехали, выдадим тебя уже за этого русского варвара. Кто-то же должен облагородить эту страну, – и он поморщился, ощутив на себе взгляды, полные негодования.

* * *

Два дня назад мы сосватали Варвару Черкасскую за Петьку.