-  Зря ты упрямишься, - упорствовал ходатай, - оденешься по-благородному, совсем по-другому к тебе отнесутся. Знаешь, как говорят в народе: «Встречают по одежке, провожают по уму»!

    -  Пусть твои полицейские век без меня обходятся, нечего мне с ними встречаться.

    Однако выполнить обещание и поехать смотреть сюртук с позументами мне все-таки пришлось. В Выборгской части мы нашли-таки моего Ивана.

    Я заметил его, как только мы вошли во внутренний двор участка. Арестанты развлекались игрой в «мясо»: водящий стоял спиной к остальным игрокам и держал вывернутую ладонью руку у плеча, они били его, а он должен был угадать - кто.

    Навстречу посетителям вышел усатый вахмистр. Мы вежливо поздоровались и попросили разрешения посмотреть, нет ли у них в числе задержанных моего слуги.

    Вахмистр нахмурился и напустил на себя важный вид, но Генрих Васильевич тотчас сбил с него спесь, назвавшись приятелем их станового пристава.

    -  Алексей Гаврилович уже приехал? Меня не спрашивал? - строго спросил он, и вахмистр расплылся в улыбке.

    -  Никак нет-с, оне после утренней работы обедать уехали-с, - ответил он, всматриваясь в неизвестного господина и пытаясь вспомнить, кто он такой.

    -  К вам в участок попал мой слуга, - вмешался я. - Вон тот, в темных панталонах.

    Вахмистр оглянулся на заключенных и выделил взглядом Ивана.

    -  Так точно, уже неделю сидит, - невпопад ответил он.

    -  Иван! - крикнул я. Единственное, чего я опасался, это того, что он меня не узнает. В своем новом обличии я встречался с ним всего один раз, к тому же совсем в другой одежде и обстановке. Сценка, когда камердинер не узнает своего барина, стала бы поучительной, но неловкой. Однако все обошлось. Иван въехал в ситуацию, подбежал и начал поясно кланяться.

    -  Ты почему здесь?! - строго спросил я. - Я тебя куда посылал?!

    -  Прости, барин, не виноватый я, это они меня здесь держат, как какого-то арештанта! А я ни сном, ни духом! Вот святой истинный крест!

    Вахмистр, однако, на наш водевиль не купился, смотрел отчужденно, и было видно, своей вины не осознает.

    -  Что он такое совершил? - спросил я, чтобы выглядеть объективным.

    -  Шлялся без дела, - ответил полицейский. - У нас с этим строго! За бродяжничество и сам в Сибирь угодишь, и барину твоему докука будет! - строго отчитал он Ивана.

    -  Ты почему, бездельник, шлялся? - набросился я на напарника. - Кто разрешил?

    Иван еще не успел придумать, как защищаться, как в разговор вмешался Остерман.

    -  Будет вам, господа, пустое говорить. А ты иди в сторонку, - велел он Ивану, - барин тебя потом позовет. Так Алексей Гаврилович не скоро будет? - обратился он к вахмистру. - Нам ждать недосуг.

    -  Без станового выпустить не могу, - нахохлился полицейский. - Оне самовольства не любят.

    -  Пустое, брат, скажешь, что я здесь был с приятелем и мы забрали его человека. А это тебе на винцо, выпьешь за наше здоровье.

    Генрих Васильевич полез в карман и сунул вахмистру в руку две мятые десятки. У того они мигом исчезли в широкой ладони.

    -  Ежели, конечно, своего человека опознали, то спору нету. А то у нас строго, - проговорил он миролюбивым тоном. - Чай, не всякому позволено где ни попадя ходить. А коли нужда будет, захаживайте, господа хорошие, мы со всем желанием благородным людям спешим помочь.