Теперь, когда все как-то начало налаживаться, можно было немного передохнуть. Почтенная Маканья Никитична пока о себе знать не давала. Остерман клятвенно обещал буквально на днях решить вопрос с паспортом.

    Я был склонен ему верить. Судя по аппетиту, наваривал он на всем довольно круто и был заинтересован мне помочь, и на том заработать. Однако, как большей частью случается в нашем отечестве, мы предполагаем, а получается совсем не то, на что рассчитываешь…

    Поэтому, как только у меня появилось время, я параллельно насел и на домохозяина, Михайло Михалыч после настоятельных напоминаний наконец согласился познакомить меня со своим знакомым чиновником из геральдического управления. С этой целью я пригласил Михайло Михалыча вместе с нужным чиновником в рекомендованный Остерманом ресторан Демута.

    Чиновника звали Дмитрий Федорович Селиванов и, несмотря на то, что в чине он находился небольшом, был всего-навсего коллежским асессором, что соответствует воинскому званию капитана, но по вельможному поведению тянул на тайного советника. Прибыл он к ресторану в собственной венской карете запряженной четверкой рыжих каретных лошадей Тракененского завода из Восточной Пруссии.

    Мой домохозяин почтительно перед ним прогнулся и, торопясь словами, представил меня. Дмитрий Федорович снисходительно улыбнулся и дал мне пожать два своих коротких пальца. Такая чванливая простота меня насмешила, но я не подал вида, что мне весело, и почтительно, можно сказать, с чувством-с, пожал указательный и средний пальцы великого человека. Сам чиновник на первый взгляд был неказист, небольшого росточка, но находился в приятной, даже внушительной упитанности, что предавало ему необходимую значимость.

    -  Твой протеже знает, что я только шампанское вино пью? - спросил коллежский асессор домовладельца, не удостаивая меня самого личным разговором.

    -  Как же-с, Дмитрий Федорович, досконально известил-с, - отрапортовал Михайло Михайлович. - Иван Иванович, хоть человек и молодые, но с приятными понятиями знакомы-с.

    Отправив карету от ресторанного входа на конюшенный паркинг, Селиванов первым прошел в вестибюль, мимо двух гренадерского роста швейцаров. Мы поспешили следом. Ресторан Демута и вправду был роскошным, однако чувствовалось, что переживает он не лучшие времена. Склонный к аскетизму император Павел не жаловал вертепы роскоши и разврата и заставил ресторации, как и все учреждения столицы, подчиняться введенному им распорядку дня.

    Время было раннее, начало пятого, и в залах народа было еще мало. Однако все, кто здесь прожигал жизнь, были людьми состоятельными, так что навязанный мне Остерманом сюртук с позументами пришелся весьма к стати.

    Дмитрий Федорович оглядел местный «ландшафт» и выбрал столик у окна, невдалеке от оркестрового возвышения. Мы уселись в мягкие кресла. Интерьеры ресторана были выполнены в итальянском классическом стиле и богато декорированы имитацией южной флоты. Не дав нам оглядеться, тотчас подлетел официант, лично знавший коллежского асессора. Он заюлил, затетюшкал, мало что не пускал слюни от удовольствия видеть Дмитрия Федоровича. Отчего - я вскоре понял: тот оказался самым наивыгоднейшим клиентом, заказывал все самое дорогое и в нереальных количествах. Было непонятно, то ли они в доле от раскрутки клиента, то ли чиновник и вправду не знает меры в деньгах. В данном случае, моих.

    Селиванов, как и предупредил, пил исключительно шампанское и в самых лошадиных количествах. Причем самое дорогое, по семьдесят рублей бутылка. Цена была совершенно запредельная, но зато понтов от одной только подачи бутылки на стол было на все полтораста.

    Доставляли это шампанское в серебряном ведерке, набитом ледяной крошкой, в сопровождении шеренги официантов.