|
Виталий покосился на царя и увидел, что он устроился на троне поудобнее и с удовольствием начал наблюдать за баталией, где борьба за вакантное место разгоралась нешуточная. В ход пошли кулаки. Каждый давно уже спал и видел себя на месте главы боярской думы. Василиса Прекрасная осторожно тронула супруга за руку и укоризненно покачала головой, намекая, что пора этот бардак прекращать. Царь с сожалением посмотрел, как огромная куча-мала катается по тронному залу.
- Цыц! - рявкнул он. - Как посмели при особах царских такое непотребство учинить? А ну по местам, не то прикажу всех на кол посадить, а земли с боярскими подворьями в казну отписать! Куча-мала тут же распалась. Потрепанные, расцарапанные бояре спешили рассесться по своим местам. - Значит, так, - властно сказал царь, - за обиды, нанесенные купцу иноземному, кстати, вот он, здесь сидит, - кивнул Гордон на Виталия, - и его загубленный товар постановляю выплатить ему отступные! Иначе всех либо к Малюте, либо сразу на кол али на плаху! Буйский с боярином Засечиным тут же сорвались с лавки, сняли свои боярские шапки и пошли вдоль рядов собирать мзду иноземному купцу. Бояре, видя, что царь не шутит, торопливо растрясали кошели, снимали с пальцев перстни с крупными драгоценными каменьями и бросали их в общую кучу. Кто-то даже богатое жемчужное ожерелье, заготовленное явно для зазнобы, не пожалел - жизнь-то, она дороже. Скоро шапки были заполнены доверху, и бояре с поклонами потащили их к трону. - Прими, царь-батюшка, от бояр твоих верных! - дружно завопили они, падая перед Гордоном на колени. - Вы не мне, вы купцу иноземному кланяйтесь, - кивнул на Виталий Гордон, - Может, простит. Бояре, не вставая с колен, поползли к «иноземному купцу». - Прости, нехристь пога… э-э-э… купец иноземный! - Глава боярской думы плюхнул на колени юноши тяжеленную шапку. Виталий поспешил подхватить ее, не давая упасть на пол. - Ишь как вцепился, - зашелестела боярская дума. - Иноземцы, они мзду любят… - Прости нас, убогих! Не корысти ради, а токмо защиты отечества для, мои стрельцы перестарались, за татя тебя приняли, ты уж не обессудь! - сунул в руки Виталий вторую шапку воевода. - Ну что, купец, прощаешь моих слуг нерадивых? - спросил царь. Юноша посмотрел на груду золота, пересыпанную драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги с перстней, поправил на коленях шапки, которые словно две огромные дыни, с трудом удерживал в руках, ухмыльнулся: - А чего ж не простить? Да за такую мзду я готов еще паре десятков стрельцов морду на… - Радуйтесь, бояре! - поспешил перебить увлекшегося «купца» царь. - Гость иноземный вас прощает! - Спасибо, отец родной! Буйский с воеводой встали с колен, скрежеща зубами, отвесили низкий поклон Виталию и поспешили занять свои места на лавках. - Ну этот вопрос решили, - удовлетворенно кивнул царь, и лицо его опять помрачнело, - Переходим к другому вопросу. Готовьтесь растрясти мошну, бояре. - На что теперь, царь-батюшка? - затрепетала царская дума. - На войну. Вашего царя, сокола ясного, сегодня страшно оскорбили! - Кто посмел? - вскинулся воевода. - Посол аглицкий. Мне, Государю Всея Руси, можно сказать, в душу плюнул! Доложили мне, что он хвастался, будто бы в их землях народ культурный живет, по утрам за кофием газеты читает и нам, сиволапым, до них далеко. |
