Он помог Шире снять пальто, вместе с нею прошел в гостиную и поставил цветы в воду.

Она ждала, пока он поставит вазу на стеклянный столик и повернется к ней.

– Не хочешь снять сапоги?

– Нет, сперва хочу все тут у тебя посмотреть, – улыбнулась она. – Ты обещал показать.

Он вопросительно взглянул на нее.

– Подвал, прачечную – может, я тоже куплю тут квартиру.

– А‑а, ну да, конечно. – Он улыбнулся и покачал головой. – Давай с этого и начнем.

Он провел ее по всему дому. Особенно ей понравились большие отсеки в подвале.

Улучив минуту, пока он отпирал второй отсек, она вытащила из сумки пакет. Держала его за бечевку, чтобы не оставить отпечатки пальцев, и осторожно положила в углу, за штабелем картонных коробок. Все это заняло лишь несколько секунд. После этого Шира поспешила за ним.

Осмотрев и прачечную, они на лифте поднялись обратно в квартиру, и Томми принялся готовить еду.

Большую часть он приготовил заранее. В холодильнике стоял поднос с закусками‑тапас – каждая в небольшой плошечке. Вдобавок он достал уже нарезанный пшеничный хлеб, два бокала и бутылку австралийского красного вина.

Шира встала и помогла ему накрыть стол в гостиной.

– Может, взять тебя в горничные, – улыбнулся он, ставя тарелки так, чтобы за столом они сидели рядом, на диване.

Шира пристально смотрела на Томми, пока он разливал вино.

– Расскажи мне о вашей поездке, – сказала она.

Томми отставил бутылку, поднес бокал к носу, осторожно вдохнул аромат и попробовал вино на вкус.

– Чокнемся? – Он приподнял свой бокал.

Она пригубила вино.

– Наверняка это было ужасно.

Он успел немного рассказать ей о том, что случилось. И теперь она хотела узнать подробности.

– Попробуй скампи! – Томми кивнул на блюдо, где в красном соусе лежали четыре гигантские креветки. – Вкусные, пряные.

Она положила одну себе на тарелку, но пока не притронулась к ней.

– Я просто поражаюсь, что ты рассказываешь так спокойно.

Томми поднял плечи, взял бокал.

– Ну, вообще‑то я не очень и спокоен. Это чисто внешнее впечатление. – Он улыбнулся.

– Тебе неохота об этом говорить?

– Мне без разницы… Но Микаель не хочет, чтобы мы распространялись на эту тему. Из‑за саудовцев.

Шира задумчиво кивнула, не отрывая от него взгляда.

– А почему?

– Обидеться могут. Они признали, что произошло недоразумение и что мы никак не могли оказаться в полицейском участке. А если выяснится, что мы об этом болтаем на всех углах…

– Бедняги.

– Поешь, Шира. Я же специально для тебя старался.

– Кафе «Дели де Люка»? – спросила она, лукаво взглянув на него.

Томми быстро улыбнулся и тотчас снова посерьезнел.

– Мне никогда не было так… страшно. Никогда. – Он опустил глаза.

– Вас били? Я хочу сказать… вам причиняли…

Томми покачал головой.

– Нет, просто мне было до смерти страшно. Они могли сделать с нами что угодно, и ни одна собака бы не узнала. Все, абсолютно все было чужим, то есть… – Взгляд у него затуманился, он будто снова вернулся туда. – Дикая жара, влажность, резкие запахи, язык – я ни слова не понимал, призывы к молитве с мечетей в том месте, где нас держали. И эти их бедуинские одеяния, а пейзаж – прямо лунный: пустыня, песок да камни.