— Возвращаемся, — сказала она с убийственной интонацией.

Девушка хотела было спросить, захватят ли они с собой Брейзи, но опоздала…

В суматохе все позабыли о Кэсси: по-видимому, она вывалилась из фургона во время драки и завладела камерой, которую, вероятно, столкнули с платформы в горячке боя.

Не обращая внимания на рану в груди, Кэсси проползла под машиной и подобралась к Брейзи — убийца решила любым путем довести начатое до конца. Она станет звездой!

Фрэнк первым заметил, что происходит.

— Брейзи!!!

Эва озарила поляну серебряным сиянием, осветив сцену в деталях: равнодушный объектив камеры на погнутой треноге, установленной убийцей; сверкающее лезвие ножа, занесенное над Брейзи; сама Кэсси, придавившая связанную жертву рукой и коленом.

Повинуясь естественному порыву, Доун обратилась к самой могущественной среди них, к матери, — к женщине, столь совершенной в ее детских мечтах.

— Мама?! — крикнула она.

В голосе звучала мольба.

Эва сменила облик и засверкала снопом звездных искр, осознавая, как много значит Брейзи и для дочери, и для Фрэнка. Вампирше это явно не понравилось.

«Мне просто нужна моя семья», — когда-то сказала актриса.

Мать замерла призрачной тенью, отказываясь вмешиваться.

Не веря своим глазам, Доун вскочила, собираясь бежать подруге на выручку. Фрэнк судорожно рылся в сумке в поисках оружия…

Нож, нацеленный в горло Брейзи, стремительно опускался. Вампир-убийца приступила к обычному ритуалу… Она вот-вот нанесет смертельную рану и вонзит в шею жертвы искусственный клык… Спектакль будет доведен до конца и записан на камеру.

«Не сметь!!!»

Сознание Доун взорвалось от ярости. Кабина кемпера разлетелась на куски звенящего металла. В тот же миг Эва раскаленной стрелой ринулась к Кэсси в приступе запоздалой, притворной заботы.

Но убийца-вампир уже поднесла окровавленное лезвие ножа к объективу, поблескивая клыками, словно кинжалами жрецов. Кэсси кривлялась перед камерой, изображая прощание.

Эва опутала Кэсси путами хищного тумана, взлетела ввысь и с размаху шарахнула убийцу о землю. От сестры Томлинсона осталось мокрое место.

Глаза Доун застилали слезы; не обращая внимания на мать, она побежала гуда, где в агонии билась Брейзи, освещенная сиянием вампирского облака.

Там…

Доун не верилось, что на шее подруги зияет рана. Она старалась зажать ее руками, не в состоянии от шока и рыданий вымолвить ни слова. Во взгляде Брейзи читаюсь замешательство.

Она будто молчаливо спрашивала: «Где Иона? Почему он не выручил меня?»

Фрэнк опустился рядом с дочерью, стараясь остановить кровотечение.

— Прости, ты была на линии огня, и я не мог… — Он разрыдался, гладя любимую по лицу. — Не умирай, не умирай…

Глаза Брейзи потускнели. «Иона?»

Вины Лимпета в этом не было — как он мог здесь оказаться? — но Доун винила в произошедшем именно его. И Эву… да, в первую очередь Эву, черт бы ее побрал! Мать не остановила убийцу!

А самое ужасное, что Доун тоже не сумела ничего сделать.

Вдалеке загудели сирены, их вой приближался, но девушка не могла понять, что это означает. Она вообще утратила связь с реальностью.

Брейзи угасала. Она судорожно дернулась и взглянула на Доун. Охотница прочитай в ее взгляде любовь. Привязанное! Нежность. Сколько шансов упущено!

— Не уходи! — закричал Фрэнк. — Не умирай! Я люблю тебя, Брейзи… — Он обернулся к Эве. — Спаси ее, Эва! Ты можешь ее исцелить!

Вой сирен нарастал.

Свет, исходивший от Эвы, потускнел. Голос ее стал мягким.

— Такая глубокая рана долго заживает.