– Только одно разумное условие… и ты со мной согласен? Так просто?

– Похоже, что да.

Я смотрела на его.

– Ты ведь уже подумывал о том, чтобы меня вооружить?

– Я военный генерал, конечно, я обдумывал это. Утром мы обсудим и другие тренировки. Если мы собираемся практиковать физическую подготовку, добавим также блоки от магического воздействия. Ты принимаешь условия нашей сделки?

– Да.

– Хорошо. А теперь возвращайся к себе. Я устал.

Я не стала комментировать его неучтивость. Он все еще был напряжен, и не совсем сдерживал собственный гнев. Я подумала о том, чтобы оставить его наедине с собой, в этой дурной компании, но вместо этого я, дразня, слегка улыбнулась.

– Я представляю. Калечить других – не легкое дело.

Он почти улыбнулся в ответ, но улыбка так и не дошла до его губ.

– Спокойной ночи, Эмилия.

– Спокойной ночи, мой ревнивый, могучий отсекатель языков.

– Ты говоришь такие ужасные вещи.

Но лукавый блеск глаз говорил, что он был не против. А даже наоборот. Я ждала, пока он развернется и уйдет, но он, казалось, застыл на месте. На его лице промелькнула нерешительность.

С опозданием до меня дошло, что я тоже еще не вышла из комнаты.

Я стояла неподвижно, он приподнял мое лицо, его длинные пальцы нежно поглаживали мою шею. Мне стоило бы думать о клинке, который он только что держал, о крови, которая несколько мгновений назад окропила его руки. О безжалостном поведении. Эти руки могли выдернуть язык без особых усилий, но они также были способны на нежность. На защиту. И, несомненно, на удовольствие.

Я облизала губы, вспоминая недавний поцелуй.

Гнев посмотрел мне в глаза, прежде чем с трудом оторвал взгляд. Он не отрицал своей ревности. И не удивлялся этим эмоциям.

Интересно, осознавал ли он это, или все еще не был уверен, что с этим делать. Едва ли мы могли вообще что-либо сделать, если задуматься. Я была обещана его брату. И его долг перед этой миссией всегда был на первом месте. То, что произошло между нами ранее, больше не повторится.

Его рука опустилась, с моей кожи мгновенно ушло его тепло, а разум содрогнулся от путаницы в противоречивых чувствах.

– Я прослежу, чтобы у тебя был свой клинок и первый урок. Спокойной ночи.

На этот раз с его стороны не было никаких колебаний. Он исчез в дверном проеме, покрытом прозрачными панелями, и, чувствуя разочарование, я наконец повернулась и направилась к выходу тем же путем, которым пришла. Я остановилась у входа в прихожую, мои ноги не хотели выносить меня из комнаты. Я знала, что должна уйти. Я получила то, за чем пришла, но что-то меня сдерживало.

Я зашла в спальню, поближе к возвышающимся панелям, и заглянула сквозь них. Гнев вышел на балкон. Он стоял ко мне спиной, глядя на заснеженные холмы и горы, выступающие вдали, бутылка вина стояла рядом с ним на перилах. Казалось, температура никак на нем не сказывалась. Она определенно не помешала бы ему спать на улице во время шторма. Возможно, это было еще одно преимущество бессмертия. Или, вероятно, я немного ошиблась, возможно, он не всегда был холодной яростью. Возможно, в нем тоже жил огонь. А его способность противостоять холоду была просто жаром его постоянного гнева, кипящего, пылающего, согревающего его настолько, что ледяная стихия и не надеялась проникнуть.

Мое внимание снова переключилось на его напиток. Мороз поднялся по краю стекла, образуя маленькие ледяные паутинки. Жидкость внутри бутылки была не похожа ни на что, что я когда-либо видела дома: плотная, как мерло или кьянти, но не темно-красная. Сиреневая, настолько темная, что почти казалась черной, но и это было не самым необычным или прекрасным.