|
А как я доберусь до этой самой границы? Через земли всех этих аланов и гепидов? Да еще с товарами! Да еще с такой красавицей, как ты! Ты что, не понимаешь, что первый же занюханный рикс с дюжиной дружинников прикончит меня? Эти варвары, о которых ты говоришь так пренебрежительно, – моя настоящая сила! Вдобавок это мои друзья! Ты не должна относиться к ним с презрением! Хотя бы ради меня... – В голосе Коршунова прозвучали просительные нотки: он ведь действительно любил эту женщину.
– Я не презираю их, – негромко проговорила Анастасия. – Я их боюсь. Алексий, ты не знаешь варваров, то есть ты знаешь их такими, какие они у себя дома. – Да, – согласился Коршунов. – Они довольно жестоки... – начал Алексей, не понимая, к чему она клонит. – Нет! – перебила его женщина. – Ты ошибаешься! – Разумеется, – желчно произнес Коршунов. – Они очень добрые. Мне, конечно, пригрезилось, как добряки Стайна с Одохаром решили тебя убить! – Нет, не пригрезилось. Но, Алексий... – Она взяла его за руку. – Пойми: таков их обычай! Я не осуждаю ни Стайну, ни Одохара. Мир в народе дороже жизни наложницы! Ты не прав! У себя дома эти скифы умеренны и справедливы, потому что живут по законам и обычаям дома. Но, Аласейа, ты не знаешь, что такое варвары на земле Рима. Это – совсем другое. Потому что там они живут по закону войны. Я никогда не согласилась бы стать наложницей варвара, если бы не видела, что остается после их набегов. Что такое несчастье маленькой женщины в сравнении с этой бедой! В ее голосе было столько горечи, что Алексей привлек ее к себе, погладил по голове, нежно, как ребенка. – Ты сделала это ради Рима... – произнес он. – Я понимаю. Я тоже люблю свою родину... И ощутил внезапный укол тоски. Его родина... Увидит ли он ее когда‑нибудь... – Нет! – Анастасия качнула черноволосой головкой, отстранилась. – Я не люблю Рим. Моя родина – не Италия. Я эллинка. Я родилась в Антиохии. Германцы никогда не придут туда. Я не люблю Римскую империю, Алексий. Но не обязательно любить своего повелителя, чтобы понимать его величие. Стыдно хулить грубость легионеров тем, кто живет за щитами легионов. – Это не твои слова, – заметил Коршунов. – Так говорил мой отец. И это правда. – Я не спорю, – произнес Алексей. Он действительно понял. – Я больше не стану просить тебя делать что‑то против твоей родины. “Уж не знаю, как я объясню это Одохару и остальным, – подумал он. – Но объясню как‑нибудь, куда я денусь, придумаю что‑нибудь...” – Алексий, я бы сделала это для тебя! – умоляюще проговорила Анастасия, сжав его руку. – Но я не могу. Они ведь не просто убивают: они убивают всех. Женщин, детей, совсем маленьких... Просто для развлечения. После них не остается ничего – только трупы и пепел! – А если я обещаю тебе, что не позволю им убивать ради развлечения? – негромко произнес он. Женщина покачала головой. – Ты велик, Алеша! Кому, как не мне, знать это. Но даже тебе не обуздать их звериной природы. Они не люди! Они только выглядят людьми!.. – Прекрати! – жестко оборвал ее Коршунов. – Я сказал тебе: это мои друзья. Всё! И я не собираюсь никого резать! Я собираюсь жить в твоей империи! Отвоевать от нее кусок... – Ты не понимаешь... – Анастасия печально покачала головой. – Рим – это не то, что здесь. Рим – это государство. Твои варвары разграбят пару поместий, может, захватят какой‑нибудь город... А потом придут легионеры и убьют всех варваров. Всех, кто не успел сбежать. Воевать с государством, отнимать у него земли может только другое государство. |
