- Там два человека. Один очень маленький, размером с Вилкена. Другой как Тэйли, даже больше.

    - Отец! - одновременно воскликнули Вилкен и Орен.

    Конан усмехнулся. Хорошо. Чем больше неразберихи, тем лучше. Он обратился к остальным невольникам:

    - Давайте сюда поближе. Думаю, мы сумеем освободиться от чар Дэйка. И мы должны поспешить, если собираемся освободить Морью.

    - Кто-то похожий на кошку нас заметил, - сказал Фосулл.

    - Возможно, нет, - возразил Разори. - Иначе бы здесь такой крик поднялся.

    - Необязательно, если это тоже пленник, как остальные. Мне кажется, среди них свободна только эта образина с соломенными волосами. И чернявый, разумеется. Дэйк.

    - Решительно странно, что ни она, ни варвар не попытались сбежать. Мы вообще не видели, чтобы они удалялись от фургона. Что же препятствует тому, чтобы просто взять и уйти?

    Варг покачал головой:

    - Не знаю. Это, как ты выразился, решительно странно.

    Разори поразмыслил над этим. Затем сказал:

    - Ладно. Оба, этот Дэйк и блондин, ушли, а та девочка, что была с последним, - это моя дочь, Морья! Сначала мы должны освободить тех, что в фургоне, а затем отправимся за ней.

    - Согласен. Я скорее проскочу незамеченным. Ты оставайся наблюдать, а я проберусь к фургону.

    - Это кажется разумным.

    Фосулл сделал глубокий вдох, выдох и направился к фургону, где был заточен его сын.

    Под остроконечным балдахином, что покрывал устланную подушками повозку, Дэйк откинулся на толстом пуфе и позволил смазливой рабыне налить себе новый кубок преэосходного вина. Он сделал глотрк изумительной элаги, затем улыбнулся девушке. Она робко улыбнулась в ответ, мерцающие тут и там свечки осветили привлекательное личико.

    - Я хочу увидеть, какова ты под этими шелками, - сказал Дэйк. - Сбрось их.

    Девушка повиновалась, и колдуна увиденное не разочаровало. Ее смуглая кожа была без единого изъяна, груди тяжелы, бедра широки, - одним словом, тело, созданное для мужского удовлетворения, так оценил девушку Дэйк.

    - Подойди ближе, - с ухмылкой проговорил он.

    Конан ощущал, как во всех остальных, точно так же как и в нем самом, начинает бурлить до того лишь теплящийся гнев. Быть рабами, повиноваться каждой прихоти Дэйка - это было невыносимо!

    Для варвара, привычного к простым чувствам, было не сложным делом заставить кого-то взорваться гневом. Но если Конан и думал, что ярость прочих меньше его собственной, он быстро понял, что ошибается.

    Панхр, казалось, был разъярен до белого каления, глаза его расширились, губа отвисла, обнажив длинные клыки.

    Тро и Саб буквально тряслись, движимые подобным чувством, глубоко из горла женщины доносился тихий рык, четверорукий сжимал в тугие кулаки все свои руки.

    Вилкен, брызжа слюной, вновь и вновь затягивал какую-то песнь; Конан не понимал нечленораздельных звуков, вырывающихся из глотки карлика.

    Тэйли просто уставилась на то место, где в последний раз видела свою сестру, но лицо ее пылало, а шумное дыхание становилось все чаще.

    Даже мальчик-великан, Орен, казалось, сбрасывает оцепенение, что навалилось на его тело.

    Конан чувствовал, как гнев копится, будто нечто материальное, сам воздух вокруг них сгущался в темную силу, как если бы фургон наполнялся черным дымом.

    Это росло и росло, все сильнее и сильнее, пока Конан не понял, что может прорваться.