— То есть вы тоже считаете, что лечение было обречено на провал? Зачем же вы тогда на нем настаивали?

— Вы не совсем правильно себе это представляете. Помещение Евгения в клинику не было абсолютно бесперспективной затеей. Да, шансов на исцеление было немного, но они есть всегда, это процесс вероятностный. И он, по крайней мере на время лечения, перестал колоться. Уже одно это стоило того, чтобы…

Это еще надо бы уточнить, но не сейчас, подумал Турецкий, попозже, сначала следует усыпить бдительность.

— Но Промыслов лечился уже неоднократно, в том числе за границей, и пока без особого результата.

— Да, я знаю…

— А вообще, как давно вы с ним знакомы?

— Мы вместе учились в институте.

— И там он сел на иглу.

— Не сразу. Начал с травки, потом амфитамины…

— Надо понимать, для сокурсников это не было большим секретом?

— Баловались, конечно, коноплей, не он один был такой. Не так повально, как сейчас, но тем не менее. Но остальные это переросли, как детскую болезнь, а Евгений из-за своей предрасположенности стал быстро прогрессировать.

— Погодите, вы учились вместе с Промысловым. Тогда вы должны быть знакомы и с Коржевским.

— Конечно, я с ним знакома.

— Он мне про вас ничего не рассказывал.

— А почему вы думаете, что он должен был? О чем вы разговаривали?

— Все о том же. Почему исчез Промыслов и как его найти. Вы думаете, Коржевскому было известно о вашей роли в последней попытке Евгения соскочить с иглы?

Божена пожала плечами:

— Спросите Коржевского.

— Не премину. Вот что, давайте рассмотрим возможные версии исчезновения. Вы лучше знали Промыслова, можно сказать, несравненно лучше, я его вообще никогда в глаза не видел, кроме того, вам известно его психологическое состояние. Поэтому вы для меня прокомментируете вероятность тех или иных предположений.

Божена посмотрела на Турецкого без особого энтузиазма.

— Давайте, конечно, попробуем, но не стройте иллюзий, будто я эксперт по его мотивационным приоритетам. Он же наркоман, может, ему пригрезилось, что он Афанасий Никитин и опаздывает на последний караван в Индию, — доходчиво объяснила Божена. — Как вы в таком случае собираетесь его найти? Вы над этим задумывались?

— Это как раз проще всего. Возбуждено следственное дело, подключен МУР, объявлен его розыск в масштабе страны. Ориентировки разосланы, если он где-нибудь объявится, хоть в тмутаракани, его задержат. А вот мог он, к примеру, никого не предупредив, податься, допустим, собирать урожай мака, вместе с кем-нибудь из своих дружков?

— Не думаю. Женя не любитель экзотики и здорового физического труда на свежем воздухе. А зарабатывать таким способом у него нет нужды.

— Кстати, он денег у вас не просил?

— Нет, конечно, — удивилась она. — Да и потом, откуда у меня деньги?

— И были ли у него долги, вы тоже не знаете?

— Возможно, и были. У кого их нет? Но он мне ничего не говорил.

— А могли его взять на работу в подпольную лабораторию? В конце концов, он дипломированный химик.

— Чушь это все! — взорвалась Божена. — Простите, сорвалось… Он больной человек. А дипломированных специалистов без зарплаты — девять из десяти. Девятьсот девяносто девять из тысячи! И каждый второй продастся за грош, только предложи!

— И тем не менее.