– Какую?

– «Кто я»? – рассмеялся Лумис. В глазах Мартина Бормана промелькнул веселый огонек.

Попрощавшись с Лумисом, Борман подошел к ящику в углу зала. Повозился у боковой стенки и открыл дверцу. За ней оказалась деревянная, очень частая решетка. Внутри кто-то суетливо завозился, ворочаясь в тесном пространстве.

– Бернье, ты слышал? Твой старый учитель тоже жив. Что-то вас, людей Средневековья, развелось слишком много.

Снова послышался шорох, а потом очень хриплый, почти лающий голос спросил:

– Людей?

– Ты прав, – засмеялся Борман, – это не про таких, как ты. Как долго ты уже коптишь небо?

Повисла недолго пауза, а потом голос прошептал:

– Веками.

– Точно. Пока Мурелес не нашел тебя в балагане Мехико. Теперь он в руках наших врагов, но скоро мы его вытащим, – Борман кивнул и собрался закрыть дверцу. – А сейчас мне нужно работать. Хочешь чего-нибудь, Бернье? Печенья?

Сквозь решетку просунулась собачья лапа.

– Я хочу умереть, – умоляюще прохрипело существо.

– Нет, Бернье, ты нам еще пригодишься.

Борман резко захлопнул дверцу. Бернье, едва успевший убрать лапу, сдавленно взвизгнул и заскулил. И снова воцарилась тишина.

Эпилог

Через щель у основания башни по-прежнему доносились крики осужденного. Эймерик прислушался к ним, наморщив лоб, потом повернулся к сеньору де Берхавелю:

– Этот несчастный все еще не понимает, кто он. Разве такое возможно?

– Он окончательно лишился рассудка, – пожал плечами нотариус. – Не смог вынести мысли о том, какая судьба ему уготована. Ему, Эймерику де Куарту, могущественному епископу Аосты.

– Когда я тащил его сюда после подмены, Его преосвященство уже был сам не свой, – подтвердил мастер Филипп, опиравшийся на кирку. – Все время твердил, что он – не тот Эймерик. А под конец совсем запутался.

Колокольни долин прозвонили Первый час. В лучах солнца, озаривших горы на востоке, ледники засверкали белизной. Было очень холодно, но инквизитор не обращал на это внимания.

– Мастер Филипп, начинайте, – приказал он. – Достаточно сломать перекладину, и дыру завалит камнями. Этот защитник еретиков окажется запертым здесь навечно.

– Вы вынесли ему смертный приговор? – вопросительно выгнул брови нотариус.

– Если его покровитель – я имею в виду дьявола, – будет милостив, то позаботится о том, чтобы смерть пришла побыстрее, – инквизитор безразлично махнул рукой. – Но я надеюсь, что он останется жертвой проклятия своих дружков-катаров и веками будет жить в этом колодце. Поэтому я набил ему рот безвременником. Пусть подумает, какая судьба уготована недостойным епископам, времени у него достаточно.

Филипп взялся за кирку. Хватило одного удара. Полетели искры, раздался треск, старые камни начали оседать, поднимая облако пыли. Инквизитор, Берхавель и палач поспешили отойти в сторону. Одна стена башни рухнула, стали видны большие валуны фундамента. Подход к цистерне оказался закрыт.

Эймерик бросил последний взгляд на развалины и вслед за своими спутниками поспешил к лошадям, пасущимся на краю поляны.

– Сеньор де Берхавель, я обязан вам жизнью, – инквизитор попытался улыбнуться. – В решающие моменты вы оказываете мне неоценимую помощь, вас посылает сама судьба.

– Я бы не назвал это судьбой, – пожал плечами нотариус. – Вы сами приказали мне оставаться в замке на случай возвращения Семурела. И вы же предложили вести себя как предатель, если что-то пойдет не по плану.