– Предаешься ли ты Богу и Евангелию?

– Да, – на латыни ответил солдат.

– Тогда поклянись, что отныне не будешь есть ни мяса, ни яиц, ни какой-либо другой пищи, которая не поступает из воды, как рыба, или из растений, как масло…

Инквизитор с мрачным видом прислонился к стене, сложив руки на груди. Некоторые из присутствующих скользнули взглядом по его фигуре, но тут же отвели глаза. Охваченные благоговейным трепетом, они слушали священника, приоткрыв рот, в состоянии, близком к экстазу.

Тот тоже посмотрел на инквизитора. И тут же, немного изменив тембр, перешел с латыни на французский, из-за чего верующие едва заметно покачали головами – это ускользнуло бы от внимания любого, но не Эймерика.

– А теперь помолимся о нашем святом понтифике Урбане, о Святой католической церкви, о нашем епископе де Куарте. Да снизойдет на них благословение Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас на кресте, воскресшего на третий день…

Губы инквизитора сами собой изогнулись в усмешке, которую сразу удалось сдержать. Он немного подождал, делая вид, что молится, перекрестился и вышел из часовни.

– Что вы об этом думаете, отец Николас? – спросил Бернье, отвязывая лошадь и мула.

– Что ты еще мало в чем разбираешься, – грубо ответил Эймерик. Вскочил на коня и подъехал поближе. – Знаешь, как зовут лекаря, который торгует снадобьями на рынке?

– Отье, – по лицу юноши, обычно совсем невыразительному, было видно, как он расстроен. – Думаю, это дьякон. Он иногда помогает священнику проводить богослужения.

Услышав имя, Эймерик вздрогнул.

– Ты сказал, Отье? Пьер Отье?

– Не знаю. По имени его никто не называет.

Задумавшись на мгновение, инквизитор покачал головой.

– Нет, не может быть. Иначе я бы подумал, что в этих горах и правда правит дьявол. Выполнишь мое задание?

– Только прикажите, магистр, – Бернье очень хотел вернуть себе расположение инквизитора.

– Раздобудь несколько живых змей, скажем штук десять. Гадюки тоже годятся, только без яда. Принеси в замок завтра к вечеру.

– Змей? – юноша посмотрел на Эймерика, широко раскрыв глаза. – А где я их возьму?

– Ну, наверное, лучше спросить у аптекаря, – ответил инквизитор и поскакал вверх по холму. Потом остановился и посмотрел на Бернье, все еще не сдвинувшегося с места на своем муле. – И еще ящериц, – крикнул он. – Только не клади их в один мешок.

Эймерик повернулся и направился к замку Уссель.

Бернье смотрел, как он исчезает за стволами лиственниц. Почти скрывшееся за заснеженными вершинами солнце последними лучами золотило ледники.

1959 – Третье кольцо

Обливаясь потом, толстяк Виорел Трифа рассеянно рассматривал неприглядную панораму города Гватемала. Разноцветные занавески террасы отеля не давали солнечным лучам падать на столики, но были бессильны избавить посетителей от невыносимой жары гватемальского ноября.

Это лишь усиливало раздражение Трифы тем, что его вынудили сюда прийти. Он с негодованием посмотрел на полковника Ойгена Дольмана, потягивающего ром со льдом, и сказал:

– Меня, представителя церкви, компрометирует посещение подобных мест. Я пришел только потому, что приглашение исходило от самого командира.

В глазах Дольмана вспыхнул ироничный огонек, не лишенный презрения.

– Вот уже пять лет здесь так же безопасно, как в Парагвае. Поэтому командир и переехал сюда. – Он немного помолчал. – Как называется ваша церковь?

– Румынско-американская церковь православных англиканцев. По-английски – Roumenian American Church of Episcopalian-Orthodoxes. Сокращенно – RACHE.

– По-немецки значит – «месть».