Род озабочено нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что его загипнотизировали и подвергли промыванию мозгов, но тот, кто проделал это, настолько умел, что даже следа не оставил?

Гвен стояла неподвижно, потом пожала плечами.

— А что еще может быть?

— Но зачем утруждать себя? — задумчиво проговорил Род. — Ведь любая ведьма, знающая элементарные основы, мигом узнает эти чары.

Гвен покачала головой и отодвинулась от него.

— Это тайна. Оставим ее пока, надо пробудить других. Корделия! Джефри, Магнус, Грегори! Слушайте мои мысли, учитесь тому, что я делаю! — И опустилась на колени подле связанных солдат. Дети собрались вокруг нее.

Род понаблюдал за ней, а затем, покачав головой, снова повернулся к Арлинсону. Взглянул ему в глаза и обнаружил в них неотвязные воспоминания.

Солдат отвел взгляд.

— Не вини себя, — мягко сказал Род. — Ты находился во власти чар. Твой разум не принадлежал тебе.

Солдат с интересом поднял на него глаза.

— Это чистая правда, — Род заглянул солдату глубоко в глаза, словно пристальный взгляд мог сам по себе убелить его. — Скажи мне, что ты помнишь?

Арлинсон содрогнулся.

— Все, милорд. Смерть графа Новгора, первые наложенные на нас чары, поход к замку, углубление чар...

Род ждал, но солдат повесил голову, весь дрожа.

— Продолжай, — поднажал Род. — Что произошло после углубления чар?

Арлинсон вскинул голову, широко раскрыв глаза.

— Чего еще там было?!

Род на мгновение уставился на него, а затем медленно произнес:

— Ничего. Ничего такого, что бы ты мог изменить, солдат. Ничего такого, из-за чего стоит терзать себе сердце. — Он проследил, как в глазах солдата начал таять страх, а затем предложил.

— Давай немного вернемся назад. Они — я имею в виду, чародеи — отвели вас всех в замок, верно?

Арлинсон кивнул.

— Это был замок барона Строголя, милорд. — Он содрогнулся. — Но никто б не узнал его, миновав надвратную башню. Он весь пропитался сыростью и плесенью. Камышовую подстилку в зале не меняли по меньшей мере месяц, возможно, с самой осени, и все окна и бойницы закрывали ставни, не пропускавшие дневной свет.

Род занес все это в памятку и спросил.

— А что с графом?

Арлинсон медленно покачал головой, не отрывая взгляда от Рода.

Род переступил с ноги на ногу, нащупал кинжал.

— Как они углубили чары?

Арлинсон, дрожа, отвел взгляд.

— Я знаю, это больно вспоминать, — мягко сказал Род, — но мы не сможем бороться с этим колдуном, если не будем ничего знать о нем. Постарайся, хорошо?

Арлинсон снова вскинул взгляд на Рода.

— Значит вы думаете, что сможете бороться с ним?

Род нетерпеливо пожал плечами.

— Конечно, сможем, но я хотел бы надеяться на победу. Расскажи мне, как они углубили эти чары.

Какое-то время солдат смотрел на него, а затем медленно кивнул.

— Это было сделано так. Нас разместили в темнице и выводили из клетки по одному. Когда пришла моя очередь, меня привели в столь темное помещение, что я не могу сказать, какой оно величины. На столе, рядом со стулом, куда усадили меня, стояла зажженная свеча, и мне велели смотреть на пламя. — Лицо его скривилось. — Что еще там было?

Род кивнул.

— Значит, ты сел и уставился на пламя. Что-нибудь еще?

— Да, какие-то невидимые музыканты заиграли музыку, какой я никогда раньше не слыхал. Понимаете, она была какой-то заунывной, вроде как у волынки, но больше походила на звуки виолы.