Час в седле не пропал даром: он почти загнал лошадь, но настроение улучшилось.

Трудно было не радоваться такой великолепной лошади, солнцу, бьющему в глаза, легкому морозцу, бодрящему кровь в это декабрьское утро.

Он ускакал далеко в поля и теперь, возвращаясь, ехал вдоль Пратера. Огромные столетние каштаны сбросили последнюю потемневшую листву, а под их ветвями прогуливались, ехали в экипажах и верхом многочисленные гости столицы.

Гордо гарцевал король Пруссии в сопровождении своего адъютанта; лорд Стюарт, эксцентричный английский посол, лихо управлял четверкой лошадей, чем явно бы вызвал одобрение завсегдатаев знаменитого Гайд-парка в Лондоне. За ним в двухместной коляске следовал его молчаливый и сдержанный брат — виконт Каслри со своей блистательной женой, большой ценительницей бриллиантов. Чуть поодаль ехал русский царь, а рядом с ним княгиня Екатерина.

Они одновременно заметили друг друга. Ричард снял шляпу и направился к их элегантной карете. Тут же появился непритязательный фаэтон, в котором восседал император Австрии Франц в сопровождении своей третьей жены Марии-Луизы.

Приближаясь, Ричард понял по взгляду Екатерины, что его грубость забыта и он прощен — она все понимала. Это было прекрасно и страшно. Их отношения для Екатерины были больше, чем того желал Ричард, впервые прикоснувшись к ее губам; кажется, она слишком любила его, чтобы это осталось легким любовным приключением.

— Вы хорошо проехались верхом?

— Я прекрасно проветрился. — Рада за вас.

Она подала ему руку. Улыбки не было на его губах, когда он смотрел вслед их карете. Рачард был так погружен в свои мысли, что не сразу заметил еще один экипаж, проезжавший мимо, а самое главное — кто сидел в нем…

Он лишь мельком увидел, как прямо и напряженно она сидела на краешке скамьи, глаза распахнуты от удивления, на голове зеленая бархатная шляпка, отделанная лебяжьим пухом. Такая же прелестная, как вчера.

Ванда не видела его. Ее внимание привлек шатер цирка, раскинутый прямо на лужайке, где актеры под звуки оркестра выгуливали слонов и лошадей в надежде привлечь публику на вечернее представление.

— У ребенка праздник… — Ричард нечаянно сказал это вслух.

Больше всего на свете он хотел бы повести Ванду в цирк, смотреть на ее восторженное лицо, когда над головами публики — пролетают акробаты, слышать ее смех над шутками клоунов, чувствовать ее дрожь при виде львов.

А почему бы не подарить Ванде этот праздник?

Он непременно нанесет визит баронессе сегодня вечером, в двух словах объяснит, что он был в маскарадном костюме царя. Разве мыслимо из-за прихоти Александра лишить себя радости видеть Ванду?!

Ричард почувствовал, как легко стало на сердце. Он пригласит ее сегодня в цирк! Улыбаясь, он ехал ко дворцу. Знакомые удивлялись любезности, с какой он раскланивался всем подряд. И это-то при его обычной английской сдержанности! Он был благодарен конюху, который отвел его лошадь. Поднимаясь по лестнице дворца, он вспомнил мелодию, что насвистывал утром Гарри.

Переодеваясь, он так весело и беззаботно болтал с Гарри, что тот только диву давался. Когда его господин отправился в банкетный зал, Гарри покачал головой.

— Что только не вытворяют эти женщины! Они играют мужчиной, как обезьяна шестипенсовиком.

Гарри и не предполагал, насколько он был близок к истине. После многолюдного завтрака, когда Ричард уже собрался уехать из Хофбурга и навестить Ванду, он получил записку от царя — тот приглашал его для личной беседы в свою гостиную.

Он помчался к царю, чтобы как-то выгадать время.

Там он нашел и Екатерину, но, прочитав вопрос на его лице, она отвела глаза в сторону.