— Лучший выход для нас — обвенчаться! — горячо воскликнула Ванда.

— Лучше будет, если вам не придется нищенствовать по Европе. Единственное, что я прошу, дайте мне время подумать. — Князь взглянул на часы над камином. — Да, к завтраку у меня гости. Я прикажу накрыть стол для вас здесь. Когда я вернусь, вы все узнаете. Вы, надеюсь, доверяете мне?

Ванда взглянула на Ричарда и порывисто повернулась к князю.

— Да, мы подождем, — сказала она. — Но в любом случае мы намерены стать сегодня мужем и женой.

— Дайте мне всего час, — попросил Меттерних. — С одним условием, — сказала Ванда.

— Условием? — Его брови удивленно поднялись.

— Да. Условие такое: когда пройдет час, какое бы решение вы ни приняли… мы ждем вас на свадьбу сегодня.

Князь рассмеялся.

— Я предупреждаю вас, Ричард, — сказал он, — если вы не сумеете совладать с вашей женой, она обведет вас вокруг пальца в два счета, как только что сделала со мной!

— Так вы согласны? Спасибо! Я знала, что вы поймете нас! — радостно воскликнула Ванда.

Она хотела поцеловать руку князя, но он взял ее обе руки и поцеловал в щеку.

— Вы просто маленькая интриганка! — притворно проворчал он. — И откуда только взялись в вас такие таланты!

Ванда довольно рассмеялась.

— Глаза — не единственное, что я унаследовала.

— Ах ты озорница!

Князь еще раз поцеловал дочь и вышел из комнаты. Он не торопился к гостям, которые ждали его за завтраком, а направился в свой кабинет, сел за письменный стол и достал из ящика письмо. Это было длинное письмо, которое он писал почти всю ночь, адресованное графине Юлии Зичи.

Он смотрел на множество исписанных страниц и уже не знал, стоит ли отсылать их. Вчера ночью под влиянием безрассудного порыва он поделился самыми сокровенными мыслями и сомнениями с женщиной, которую любил больше всего на свете, открыв ей всю свою душу и сердце.

Князь думал о Юлии с каким-то отчаянием. У него было странное предчувствие, что их счастье не продлится долго. Время бежит быстро. Вопреки здравому смыслу и логике он знал, что придет день и он потеряет ее. Но не другой мужчина будет стоять у него на пути, ему казалось, что их разлучит ее смерть.

Он боялся этого безумия, боялся своего одиночества, и мысль о том, что вскоре он будет держать в руке горстку золы, оставшуюся от его писем, как напоминание об их любви, не покидала его.

Движимый страхом, князь бросился к столу и дописал письмо. Это была клятва в любви, верности навсегда — та клятва, которую она требовала. Он предлагал ей сердце, душу и тело — всю свою жизнь, лишь бы она ответила на его чувство.

При утреннем свете страх, казалось, отпустил его. И все-таки Клеменс знал, что письмо необходимо послать. Пусть он написал его под влиянием момента, но причины, побудившие его это сделать, были такими же весомыми и неизменными. Он позвонил в колокольчик, и слуга поспешил на его вызов. Ему было велено как можно скорее отвезти письмо графине Юлии Зичи и дождаться ответа.

В это время Ванда и Ричард завтракали вдвоем, сидя друг против друга. Они были очень благодарны за чудесный венский кофе со взбитыми сливками, но ели как-то без аппетита.

Сначала они оживленно разговаривали, но время шло, и Ванда стала все чаще поглядывать на часы. Полчаса, три четверти… Что же не идет князь?!

— Любимая, не волнуйтесь, — успокаивал Ричард, видя ее тревогу.

— Я ужасно беспокоюсь.